Три выбора. Юрий Кемист

пору Василий Васильевич использовал их фирмочку для некоторых своих деловых нужд, а потому был с ними накоротке и даже учил уму-разуму в бизнесе, да и в жизни. Теперь-то они и сами министров учат, но воспоминания остались у них от той поры теплые, и Василий Васильевич, бизнес которого с достигнутых ими высот они и в «мелкоскоп» бы не разглядели, по-прежнему имел у них титул «шефа», как они и обращались к нему «вне официоза».

      Напоминание о «мальчиках» явно не понравилось Василию Васильевичу:

      – До «мальчиков» теперь далеко… Да и опасно к ним даже ездить стало – глаз там лишних много, – задумчиво сказал он, размешивая в чашке с пакетиком чая «Липстмин» какую-то таблетку, заменявшую ему по совету врача сахар, и как-то тяжело взглянул на Илью.

      Илья сразу сообразил, что даже по либеральным правилам «обеденной церемонии» он «хватил лишку», тут же расправил губы и завел совсем другую свою пластинку:

      – А я что!.. Я – человек маленький, у меня мозгов – курам на смех. Не подумайте, что я на что-то намекаю политическое, над святым грешно смеяться, а нашего будущего вождя я и путным, и беспутным признавать буду, если он легитимным окажется… А тут, за обедом, я и глупость могу сказать, на то ты и начальник, что б меня поправлять.

      На том и разговор и обед закончились.

      – Ну, пошли! – уже переходя в режим «настоящего начальника» сказал Василий Васильевич, – хватит дурака валять! Работать нужно…

      И, смягчая переход, добавил:

      – Там Елена Никоновна кое-что мне притащила, разобраться нужно, да и раздать всем сестрам по серьгам.

      Сказал он это нарочито громко, чтобы слышали и Татьяна Борисовна с Еленой Петровной, но они пропустили это его сообщение мимо ушей и остались сидеть за соседним столиком, обсуждая, какое пирожное взять к чаю? Выбор сегодня был невелик – эклеры со сливочным кремом и корзиночки с безе.

      – С кремом полнит и витаминов там мало, – заявила Татьяна Борисовна.

      – А песочное тесто невкусное, – парировала Елена Петровна.

      Тут уже хмыкнул шеф, но повторять сказанное не стал, и прерывать их стремление достигнуть консенсуса по столь спорному кулинарному вопросу тоже не решился.

      Мы подошли к стойке, и, услышав от Эммочки, которая сегодня обслуживала клиентов, сколько каждый должен за обед (с Василия Васильевича, например, причиталось шестьдесят девять рублей 87 копеек), выстроились в очередь, порядок в которой также был строго прописан в неписанном регламенте «обеденной церемонии»: Василий Васильевич и я (наша пара выполняла заключительное «па» церемонии: «дружба дружбой – а кошельки врозь»), далее – по старшинству – Иосиф Самуилович и Илья, а Бурый, как самый молодой, замыкал нашу группу.

      Наступает последний элемент церемонии. Василий Васильевич высыпает на стойку груду мелочи и начинает рассчитываться именно с копеек, отбирая из кучи нужные для набора 87 копеек монеты.

      Я замечаю, что в этой груде мелочи затерялась странная монета, и с этого момента пристально слежу за тем, как Василий