Огненная звезда и магический меч Рёнгвальда. Сергей Самаров

полке, где-то за печкой… – ответил сотник. – Да разве я знаю… Вроде бы там где-то… Откуда-то оттуда доставала…

      – А Извеча где жил?

      – За печкой… Иногда под печкой…

      – Рядом с книгой? – спросил шаман.

      – Может быть, не знаю я… Но Всеведа смеялась, что Извеча любит ее книгу листать… Будто бы читать умел…

      – А он не умел?

      – Я не умел, а он и подавно…

      – Гунналуг считает, что книга Всеведы не сгорела. Что она у Извечи… Мог он ее от пожара спасти? Что-то же он спас, если мешок с собой таскал… И книга должна быть там… Вот почему Гунналуг требовал себе Извечу с мешком…

      – А Хлюп? – спросил Ансгар. – А причальный ему зачем?

      – Ничего про причального не знаю… – признался шаман.

      – А не могло и того и другого просто штормом унести? – предположил Большака. – Они же легкие… Меня с моей бочкой, – он похлопал себя по животу, – чуть не унесло. Повалило бы на бок, точно укатило бы, как бочку. Еле на ногах устоял. Но во мне тяжесть от меда. А в них…

      – Они оба в ладье сидели, – рассказал Велемир. – Сначала в нашей. Там Добряна пленника стережет, глаз с него не спускает. Видимо, Извече соседство пленника не понравилось. Тот ему напоминал про сгоревший дом, как он еще до шторма говорил. Потому не хотел на свеев смотреть из-за того же. И он ушел вместе с мешком. Хотел в другую ладью пересесть. А Хлюп за ним, чтобы было с кем поговорить в шторм и страх отогнать. Перебрались, кажется, в соседнюю ладью. Там кормчий в трюме был, видел их, видел, как устраивались. Потом кормчий вышел. Шторм уже стихал. Больше нелюдей никто не видел…

      – Теперь пленник уже не так и нужен. Пусть Добряна оставит его… – распорядился Овсень.

      Волкодлачка слышала все это через борт лодки и тут же выскочила на песок, обежала вокруг костра, лизнула в руку Смеяна и в щеку отца и убежала куда-то в сторону.

      – Воронов кто-то видел? – спросил шаман. – Прилетали?

      – Какие вороны в такой ветер… – усмехнулся Ансгар. – Ветром всех птиц унесло бы…

      – Гунналуг посылал за штормом воронов… Он сначала хотел, я думаю, и наши ладьи штормом уничтожить, но мы их на берег подняли. А по берегу он своих воронов пустил за Извечиным мешком. Я только боюсь, что Извеча мешок отдавать не хотел, и вороны могли заклевать его. Вороны… Стальные клювы, стальные когти… В каждом вороне капля крови Гунналуга.

      – А Хлюп? – снова спросил Ансгар.

      – Ничего про Хлюпа не знаю… Я же сказал. К нему нитей не тянулось. Гунналуг им не интересовался. Только Извечей и его мешком.

      Шаман замолчал, сел на землю, скрестив ноги, и смотрел перед собой. И мелко дрожал, словно вокруг был лютый холод.

      – Костер разведите… – потребовал сотник сурово, и сразу несколько воев принялись за устройство костра.

      Вокруг быстро темнело, хотя полная темнота в полуночных широтах летом не наступает никогда, и день сменяется только сумраком, гораздо более светлым, чем шторм.

      – Ты нам что-то расскажешь? – первым не выдержал общего молчания сотник Большака.

      Огонь