Раневская, что вы себе позволяете?!. Збигнев Войцеховский

Коктебеля. Прямо от пляжа поднимается на сопку тропинка к его могиле – он завещал похоронить его на горе, и завещание было исполнено. И тропинка истинно не зарастает! Именно Волошин первый открыл в Коктебельской бухте то необыкновенное ощущение первобытности, то возникающее на уровне подсознания желание слиться воедино с дикой красотой этих мест. Максимилиан Волошин нашел место Киммерийских купаний, известных еще со времен древних греков – место в открытом море недалеко от Золотой скалы, где вода имеет необъяснимое свойство: она тут заметно теплее, чем в любом другом месте. Древние греки приплывали сюда, чтобы искупаться здесь без одежды – и этот обряд был возрожден Волошиным.

      Нудистский пляж появился в Коктебеле также благодаря Максимилиану Волошину. Сегодня он никого не смущает. А если у отдыхающих есть желание, но не хватает смелости раздеться и искупаться в море безо всяких тряпочек на теле при большом скоплении народа? Есть в Коктебеле немало укромных бухт, этаких условных мест, где считается вполне приличным для любого и каждого купаться и загорать голышом.

      Время Гражданской войны Фаина Раневская провела в Крыму. Здесь она встретилась и с Максимилианом Волошиным, он же ввел ее в круг известных поэтов, актеров и писателей – вокруг него, влюбленного в Коктебель, уже тогда собралось многоликое общество. Впрочем, всех в нем объединяло здесь, среди древних скал Карадага и синих волн Черного моря, желание быть максимально естественными и правдивыми, открытыми. Слишком примитивно будет говорить о купании без одежды, как одном из необходимых факторов такой открытости. Да нет же, все это становилось естественным, понятным только тогда, когда открытость и естественность достигались на уровне сознания чувств, ума и души.

      Фаина Раневская не просто окунулась в эту атмосферу, она прониклась ею. Она дышала этим воздухом свободомыслия, вбирала его всеми фибрами души. И однажды и навсегда отметила для себя, что главное в человеке – его душа, его ум и талант, его способность сопереживать и делиться теплом радости. Поэтому-то ее резкие заявления против гомофобии, защищающие сексуальный выбор каждого человека, и звучат столь смело, недвусмысленно и убедительно.

      Так почему же все-таки Раневская не вышла замуж? Почему история не сохранила для нас сколь-либо сильного романа Фаины Георгиевны? Неужто она не влюблялась никогда?

      Влюблялась. Вот она сама вспоминает: «Вот было мне девятнадцать лет, поступила я в провинциальную труппу – сразу же и влюбилась. В первого героя-любовника! Уж такой красавец был! А я-то, правду сказать, страшна была, как смертный грех… Но очень любила ходить вокруг, глаза на него таращила, он, конечно, ноль внимания… А однажды вдруг подходит и говорит шикарным своим баритоном: «Деточка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером: буду к вам в семь часов».

      Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина накупила, еды всякой, оделась, накрасилась – жду сижу. В семь нету, в восемь