Покидая царство мертвых. Антон Грановский

отсюда на вашем красном «Лабдоне».

      – За рулем моего «Лабдона» не сидел никто, кроме меня, – сказал Антипин. – И я надеюсь, что так будет и впредь.

      – А если я его выиграю?

      Фээсбэшник улыбнулся:

      – Тогда мне придется вас убить.

      Он отвернулся к камину, давая понять, что светская беседа закончена.

      Глеб снова наморщил лоб:

      «Кто же из них? Кто?»

      До окончания перерыва оставалось немного времени.

      «Может, этот моложавый старик?»

      Человек, на которого смотрел Глеб, был высок и прям как палка. Звали его Богдан Олесьевич Байрак. Судя по выправке – из бывших военных. Вышел на пенсию в звании майора, занялся бизнесом, а потом внезапно разбогател. В России такое случается сплошь и рядом. Даже больше – в России только так и случается. Не через упорный и долгий труд, а вот так вот «внезапно».

      Старик почувствовал, что на него кто-то смотрит, и обернулся. Лицо бледное, строгое, можно даже сказать – аскетичное. В глазах – фанатичный блеск.

      Нет, на таинственного сверхпреступника он не похож. Скорее уж – на пророка, готового возвестить о приходе нового Мессии. Но если не он, тогда кто?

      Остался еще один. Вон он – стоит возле консольного столика. Полный, одышливый, с красным добродушным лицом. Длинные темно-русые волосы собраны в хвост, борода аккуратно подстрижена. Одет в дорогой костюм, в руке бокал с портвейном, взгляд устремлен на картину, висящую над камином.

      Что там за картина? Лесной пейзаж. Похоже на работу посредственного русского художника конца девятнадцатого века, но, скорее всего, – подделка под голландцев. Годится только на то, чтобы завешивать дыры на обоях.

      А этот смотрит, любуется. В живописи, скорей всего, не разбирается, но зато любит лес.

      О краснолицем толстяке Глеб кое-что знал. Звали его Арсений Николаевич Суворин. Впрочем, имя было ненастоящее. На самом деле добродушного толстяка именовали отец Филарет, и был он настоятелем большого православного храма в Туле. Раз в месяц отец Филарет переодевался в гражданскую одежду, тайком приезжал в Москву и предавался здесь любимому греху, просаживая за карточным столом церковные пожертвования.

      Глеб подошел к переодетому священнику, встал рядом и поинтересовался:

      – Нравится?

      – Неплохая картина, – ответил он. Улыбнулся и добавил: – Навевает светлые мысли. Впрочем, природа всегда их навевает…

      Глеб качнул головой:

      – Не согласен. Некоторые, глядя на лесной пейзаж, думают о кубометрах дров. Но вы, я вижу, не из их числа.

      Священник пригладил бороду рукой и сказал:

      – Для меня природа – это тот же храм.

      – Вот как? Значит, вы пантеист?

      На лице священника появилось замешательство, граничащее с испугом.

      – Что вы! – поспешно возразил он. – Я – православный христианин. Но лес создан Богом, а Бог живет в своих творениях.

      – Даже в матером волке? – иронично осведомился Глеб.

      Священник стушевался, не зная, что сказать. У себя в церкви отец Филарет бы не