Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией. Ольга Власова

как с потенциальными неофитами и одновременно потенциальными противниками, ее несокрушимый догматизм, надменное и эгоистическое поведение. Одновременно он уважал ее боевую храбрость, то, что она не боялась отвержения и презрения, и говорил о ней как о необычной личности, фигуре значительного масштаба[111]. В 1957 г. он просил Кляйн стать его клиническим супервизором, но она отказалась на том основании, что обучающий аналитик Лэйнга – Чарльз Рикрофт – сам не получил должного курса индивидуального психоанализа (Рикрофт анализировался не у Кляйн, а у Сильвии Пайн).

      Во многих вопросах Лэйнг расходился и с Джоном Боулби, который тогда претендовал на пост главного администратора клиники. Боулби был убежден, что вся жизнь человека, его нормальность, его отношение к миру определяется материнской заботой в первые годы жизни. Если же ребенок такой заботы не получал, его психика остается травмированной на всю жизнь. Лэйнг считал подобные аналогии неуместными. В свою очередь, Боулби не одобрял увлечения Лэйнга философией и его попыток перенести философские концепты в пространство психиатрии. На его взгляд, психиатрия должна была опираться скорее не на философию, а на этологию. Уже после смерти Лэйнга в интервью Дэниэлу Берстону в июне 1990 г. Боулби отмечал, что, чтобы сыграть какую-то позитивную роль для психиатрии, экзистенциальная феноменология была излишне запутана и неправильно ориентирована, но тем не менее признавал, что «реальная» работа Лэйнга оказала на него и его коллег весьма значимое влияние[112].

      Лэйнгу было очень непросто резко сменить курс. Несколько лет он находился в пространстве неврологии и психиатрии, где по преимуществу признавалось, что за каждым изменением личности стоит изменение деятельности нервной системы, где все четко регламентировалось, где использовались физические или медикаментозные методы воздействия. Здесь все было совершенно иначе: за изменениями личности отыскивался ранний детский опыт отношений, лечение основывалось на разговоре с психоаналитиком и включенности в терапевтические группы, а свобода интерпретации не знала границ.

      Кроме того, Лэйнг привык к больничной, стационарной системе, он несколько лет проработал в палатах и отделениях. Тавистокская же клиника была амбулаторной, и этот режим и распорядок работы были ему несколько непривычны:

      Я все время работал в больницах, и впервые с тех пор, как я окончил школу, я оказался за пределами больницы и клинического фона. Это были люди, проживавшие в Хампстеде, белокожие представители среднего класса, и все они казались больными не больше, чем я или любой другой[113].

      Эти жалобы на недостаток клиники и клинического духа в психоанализе впоследствии были использованы против Лэйнга. Так, в предисловии ко второму изданию биографии Лэйнга, написанной его сыном Адрианом, профессор Энтони Дэвид писал, что он «так быстро разочаровался в амбулаторном психоаналитическом

111

Grosskurth Р. Melanie Klein: Her World and Her Work. New York: Alfred A. Knopf, Inc. Viking Press, 1986. P. 446–448.

112

Burston D. The Wing of Madness: The Life and Work of R. D. Laing. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1996. P. 46.

113

Mullan B. Mad to be Normal. P. 147–148.