Ленинградский фронт. Лев Лурье

Вдруг раздался страшный взрыв, вылетели окна вместе с рамами. Когда мы вышли из столовой, то на месте турника была глубокая воронка. Если бы на одну минуту позже позвали нас, то трудно представить, что бы осталось от нашей роты. Мы даже потом этого солдата благодарили.

      Помню еще один случай. Там, где размещался батальон, стояли машины поливочные. «Голубки» мы их называли, по голубому цвету. Они очень здорово нам помогли. Мы к ним приделали довольно мощный пожарный насос, и наши «голубки» тушили пожары. Объявили воздушную тревогу, я взял снайперскую винтовку и встал рядом с землянкой. Смотрю, летит «юнкерс» со стороны Пулкова в сопровождении истребителя. Я в оптический прицел наблюдаю, но сбить «юнкерс» из винтовки – это практически невозможно. И я заметил, что от него падает бомба и летит прямо на меня. Ну, скорость падения бомбы примерно 50 метров в секунду, а высота примерно 400 метров, значит, в моем распоряжении было 4 секунды. Я бросил винтовку и прямо ласточкой нырнул в землянку. Представляете, я никогда даже не предполагал, что земля может так качаться. И когда я потом, оглушенный, контуженный, вылез наружу, смотрю – одна из «голубок» наших заброшена на мастерскую, кверху колесами лежит. Счастливая случайность, что остался я живой.

      Короткевич Нина

      С первого дня войны театральный институт организовал агитбригаду. Я была зачислена в нее с танцевальным номером. Мы сразу стали выступать на мобилизационных пунктах, а потом нас направили в гатчинский гарнизон. Мы сели в машину, приехали туда уже в костюмах. Вдруг какой-то военный подлетает к нашей машине: «Куда вы приехали?! Зачем вас сюда привезли?! В пяти километрах немцы!» Мы поехали обратно. Слышали разрывы снарядов, невероятный шум. И вслед за нами самолеты немецкие летели, мы должны были с машины соскакивать и прятаться в огороды. Самолеты пикировали на дорогу и делали так: «жжжжжжжжж» и «ды-ды-ды-ды», из пулемета наверное. Три раза делали облет. Вот это было первое потрясение. Поначалу никто серьезно войну не воспринял. После этой поездки война воспринималась нами уже по-другому.

      Пенкин Алексей

      Конечно, не ожидали, что будет такая сильная, уничтожающая война. Народ, надо сказать, стойко переносил это, не падал духом.

      Помню такой случай. Ехал я в трамвае в сторону порта, Ленинград в блокаде, кажется, еще не был. И слышу, на русском языке говорят: «Вот, что вы тут сопротивляетесь? Ленинград все равно погибнет. Сдавайтесь. Если придут немцы – они ваши освободители и все». Ну, тут к ним подошли (видимо, сотрудники органов) и говорят: «Молодые люди, давайте выйдем». Ну, их взяли. Куда дели, я не знаю.

      На стол руководства регулярно ложились спецсообщения НКВД о ситуации в городе и настроениях ленинградцев. Они не были похожи на бравые реляции советской пропаганды, зато отражали истинное положение дел.

      Из спецсообщения НКВД: «За последнее время в Ленинграде возросли пораженческие настроения. Значительная часть лиц считает: войну с Германией Советский Союз проиграл, Ленинград и Москва будут сданы».

      Часть населения полагала,