10 гениев литературы. Елена Кочемировская

выраженный у Хайяма. Некоторые суфийские секты выступают против внешней стороны мусульманства, но есть граница, которую суфий переступать не вправе: он не может ополчаться ни на шариат как таковой, ни – тем паче – на Аллаха. А Хайям это делает сплошь и рядом. Кроме того, у него есть рубаи, полные издевки над самими суфиями (правда, адресат каждый раз конкретен, и их нельзя толковать как осуждение суфизма). Наконец, если верить Хайяму, то ему одинаково чужды все религиозные учения (и суфизм в том числе):

      Те, кто ложный имеют на Истину взгляд,

      Те все ночи подряд молитву творят.

      Но зерно послушания лучше пред Богом,

      Чем столетней молитвы ненужный обряд!

Перевод Н. Тенигиной

      Так что, несмотря на то что картина мироздания Хайяма близка к суфизму, он не является суфийским поэтом. Скорее всего, Хайям был членом этого мистического братства, был знаком с его мировоззренческими концепциями, но с годами отверг суфийские взгляды на роль Бога в жизни человека. Для Хайяма не характерно устремление к Богу.

      В рубаияте поэта сохранились следы его напряженных духовных исканий. Недаром сам он упоминает о «семидесяти двух ученьях» – ветвях ислама: легко ли в таком множестве религиозных течений выбрать созвучное себе? Стихи Хайяма, рассмотренные в совокупности, позволяют выделить три этапа в его поисках собственной позиции, пишет И. Голубев:

      1) восторженность перед Творцом, порождавшая экстатические стихи; вскоре – прохождение суфийской школы и последующий разрыв с ее представлениями о цели человеческих устремлений;

      2) после недолгого интереса к зороастризму – разочарование во всех известных Хайяму мировоззрениях, период «мировой скорби» в его стихах, а затем появление мотивов любви к жизни, гедонизма. Об интересе к зороастризму свидетельствуют несколько четверостиший:

      К христианам, к евреям я в храмы ходил —

      Обращен на Тебя взор молящихся был,

      Я к язычникам шел, помня встречу с Тобою,

      Твой кудрей завиток им для четок служил!

Перевод Н. Тенигиной

      3) выработка и проповедование собственной мировоззренческой концепции, в которой большое место занимали размышления о вечном круговороте материи, о взаимоотношениях между Богом и человеком. Появляются образы, которые повторяются из стихотворения в стихотворение: трава и цветы, произрастающие из праха умерших, как символ смерти и постоянного возрождения; гончар и глина, глиняный кувшин – Бог и человек; вино {20} как символ человеческой крови и жизненной силы.

      К примеру, вокруг одного из самых бунтарских рубаи Омара Хайяма была создана легенда, которая передается в персидско-таджикской литературной традиции как факт биографии поэта. Однажды Омар Хайям, сидя с друзьями за кувшином вина, читал стихи. Когда он прочел одно из своих богохульных рубаи, налетевший внезапно порыв ветра опрокинул кувшин, он разбился, и вино пролилось. Раздосадованный Хайям тут же сложил экспромт:

      Ты мой кувшин с вином разбил, о Господи!

      Ты

20

Как считает И. Голубев, «вино» у Хайяма скрывает несколько смыслов. Вино – 1) лучшее в жизни, истинные ценности бытия, радость жизни, веселье; 2) поток живых страстей и жизненных перипетий; течение времени, замертво валящее всех; сюда же относятся стихи о «наполнившейся мере» или «чаше», означающей завершение отмеренной человеку жизни; 3) накапливающаяся с годами сумма тягостных переживаний, душевная усталость; полоса бедствий или гнет старости («горькое» или «мутное вино», «осадок в кубке», «кровь» или «слезы в чаше»); 4) собственное хайямовское учение (по аналогии с суфизмом); 5) вино как таковое.