Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках. Джон Бушнелл

что ему это представлялось немыслимым. В отличие от всех других правил о браках его устав почти полностью был адресован мужчинам. Женщин касалось только постановление о том, что девок дурного поведения не нужно выдавать замуж, кроме как если какую-нибудь из них берут в зажиточное семейство. Аракчеевские правила были необычны также в том, что свадебный сезон сдвигался с привычных предшествовавших Великому посту недель в январе и начале февраля на период от Пасхальной недели до Троицы: списки потенциальных женихов должны были составляться в январе, во время Великого поста Аракчеев экзаменовал их на знание «Отче наш» и десяти заповедей, в Пасхальную неделю он производил смотр всех пар, после чего получившие разрешение жениться шли под венец. Как и некоторые другие помещики, он пытался ограничить свадебные расходы и – как мне кажется, беспрецедентно – запретил питие водки за свадебным столом215.

      Дворян, которые запрещали или разрешали браки на стороне, можно иногда определить по церковным метрическим книгам. В шести маленьких деревнях вокруг Никольского в Рязанском уезде в 1781 г., например, было зарегистрировано два брака между вельяминовскими крепостными, четыре между окороковскими и по одному между хлудневскими и левоновскими. Из венчавшихся в том году в Никольской церкви ни одна пара не была из разных вотчин216, что не могло быть совпадением – эти помещики явно требовали, чтобы их крепостные мужики и девки женились друг на друге. Таким же образом в приходской церкви села Талеж в Серпуховском уезде Московской губернии в 1803 и 1805–1817 гг. венчано было всего восемь пар крепостных из деревни Бершово, принадлежавшей тогда Федору Колтовскому: в трех случаях невесты и женихи были из Бершово, а в пяти бершовские мужики взяли невест из вотчин Колтовского в других уездах. Колтовский не жалел усилий, чтобы заставить своих крепостных жениться только друг на друге217. Но в то время как одни владельцы маленьких вотчин по-кощеевски стерегли своих крепостных женщин, другие доверялись кругообороту невест на рынке. Во второй половине 1850-х гг. Бершово принадлежало Андрею Боборыкину, и метрическая книга талежского прихода за тот период показывает, что его мужики приводили жен со стороны, что практически неизбежно предполагает уход некоторых его девок из вотчины в связи с замужеством218.

      Вероятно, не меньшее число вотчинников подняли обычные выводные до необычных уровней. В куракинских владениях в 1770-х гг. вывод стоил 15 рублей – тот же уровень, что и у Орлова в эти годы; 10 рублей Куракины выделяли в общинную копилку, 5 брали себе219. В 1767 г. генерал Михаил Голицын, брат вице-канцлера Александра Голицына, послал Инструкцию в свое Троицкое имение в Пермской губернии, в которой женщинам разрешалось выходить замуж на сторону (при условии, что они не были наследницами своего двора) по уплате неуточнявшихся (то есть, по всей вероятности, обычных для этой местности) выводных220. В 1789 г. он взял 10 и 15 рублей за вывод невест из его сулостской вотчины в Ростовском

215

Распоряжения Графа Аракчеева // Новгородский сборник. 1865. Вып. 4. С. 275–279.

216

ГАРО. Ф. 627. Оп. 249. Д. 55. Кн. 27.

217

ЦИАМ (Центральный исторический архив Москвы). Ф. 737 (Серпуховское духовное правление). Оп. 1. Т. 3. Д. 3745. Материалы за 1804 г. отсутствуют.

218

Там же. Д. 3752.

219

Семевский В. И. Крестьяне в царствование. Т. 1. С. 316; Коган Е. С. Волнения крестьян пензенской вотчины А. В. Куракина во время движения Пугачева // Исторические записки. 1951. № 37. С. 124.

220

Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П. И. Щукина. M.: Тип. А. И. Мамонтова, 1897. Ч. 3. С. 337–338.