Вторые руки. Генри Лайон Олди

проветривать, иначе они плесневеют. А кому охота целую жизнь нюхать плесень? Это только поначалу пугает, а потом привыкаешь, и ничего… Даже интересно. Хотите чаю?

      Хомо Дозяйка. Чаю? Если вас не затруднит…

      Лавочник берет со стола заварной чайничек. Наливает полную чашку.

      Лавочник. Прошу вас. Выпейте.

      Хомо Дозяйка. А вы?

      Лавочник. А мне не надо.

      Хомо Дозяйка (участливо). Сердце? Желудок?

      Лавочник (протирает очки, потом зачем-то поправляет глазную повязку. Стягивает потуже узел на затылке). Ах, если бы… Судите сами. (Делает глоток, отхлебнув прямо из носика чайничка; некоторое время, раздув щеки, катает чай во рту. Лицо его удивительно: так склеротик тщетно пытается вспомнить имя собственной дочери. Не вспомнив, выплевывает чай на пол.) Сами видите. Нет, мне не надо. Лучше так, без чая. Пейте сами.

      Хомо Дозяйка. Тогда зачем у вас на столе заварной чайничек? Да еще полный? Ой, простите, это не мое дело.

      Лавочник. Вы совершенно зря просите прощения. Я не обиделся. Как вас зовут?

      Хомо Дозяйка. Не помню. Это смешно, да?

      Лавочник. Нет. Не смешно. Здесь никто не помнит. А некоторые врут. Дескать, Инга или Алевтина. Или Бритни Спирс. Только по глазам все равно видно: врут. Придумали, чтоб не быть без имени. Хотите, мы и вам придумаем?

      Хомо Дозяйка. Придумайте. Если вам не трудно. Знаете, странно, когда без имени. Словно обокрали.

      Лавочник. Хорошо. Я буду звать вас: Хомо Дозяйка.

      Хомо Дозяйка. Домохозяйка?

      Лавочник. Почти. Мы обобщим простую домохозяйку до целого вида. Кухня, подгузники, уборка, походы в магазин. День – ночь, сутки прочь. Семья превыше всего. Котлеты, борщ. Я угадал?

      Хомо Дозяйка. Да. Угадали.

      Лавочник. С сегодняшнего дня вы Хомо Дозяйка.

      Хомо Дозяйка. А вы?

      Лавочник. А я – Лавочник.

      Хомо Дозяйка. Тоже вид? Обобщение?

      Лавочник (грустно). Увы, нет. Я сам по себе. Вам что-нибудь подобрать? Из вещей?

      Хомо Дозяйка долго не отвечает, отправившись бродить между стойками. В одной руке у нее – чашка чая. Трогать вещи она опасается.

      Просто смотрит.

      Лавочник ей не мешает.

      Легкий сквозняк гуляет вслед за женщиной.

      Хомо Дозяйка (скорее себе, чем Лавочнику). Странно у вас. Я имею в виду, не в вашей лавке, а вообще. Понимаете, я лежала в больнице. Гипертонический криз. Врачи обещали: скоро домой отпустят. И вдруг ваши заходят. Я сперва решила: обход, а потом пригляделась – нет, ваши. Не обход. Это сразу понятно, когда ваши.

      Стеснительно улыбаясь, она показывает на глазную повязку Лавочника. Он кивает: ничего, мол, все в порядке, я понимаю.

      Женщина тоже кивает.

      Хомо Дозяйка. Смеются, говорят: «Встань, мол, иди!» Встала, пошла. Выбрались на улицу: город. Как везде. Разве что душно. И тускло: ни день, ни ночь.

      Лавочник (тихо). День – ночь, сутки прочь…

      Хомо Дозяйка. Вот-вот. У вас тут