Щит и меч. Вадим Кожевников

это вредно отражалось потом на здоровье, зато лучшей рекламы для бондарной мастерской не придумаешь.

      В 1938 году в дни 9–10 ноября по всей Третьей империи прокатилась кроваво-черная волна еврейских погромов. Пауль в те дни приютил в мастерской семью врача Зальцмана, который некогда спас ему жизнь, сделав смелую и, главное, бесплатную операцию, когда Пауль умирал от заворота кишок. Кто-то донес на Пауля.

      Он был членом Национал-социалистской партии. Предали суду чести. Исключили, сослали в трудовые лагеря.

      Пауль говорил, обиженно оттопыривая пухлые губы:

      – На суде чести я утверждал, что мной руководили только деловые побуждения. Я считал: мой долг Зальцману не меньше пятисот марок. Это большая сумма. Отказать Зальцману в убежище означало бы, что я решил таким образом отделаться от кредитора. Это могло подорвать доверие к отцовской фирме.

      – В самом деле?

      – Безусловно. Многие отделывались от своих кредиторов тем, что доносили о них что-нибудь в гестапо.

      – Доносили только на евреев?

      – Если бы! На всех, кому не хотелось возвращать долги. – Сказал с гордостью: – В нашем роду Рейсов все были бондари, а трое из наших предков – цеховые знаменосцы. И никто из Рейсов никогда не совершал коммерческих бесчестных поступков.

      – Значит, если бы вы не были должны врачу деньги, то и не подумали бы его прятать?

      Пауль сказал уклончиво:

      – Нас двое братьев – я и Густав. Густав старший. Он учитель. Когда отец понял, в какую сторону дует ветер, он приказал одному из нас стать наци. Я младший, холостой. Пришлось подчиниться.

      – Это что ж, вроде как в старые времена отдавали в рекруты?

      – Не совсем так, – возразил Пауль. – Среди нашей молодежи я пользовался спортивной славой.

      – Ты спортсмен?

      Пауль напомнил:

      – Я же тебе показывал значки. Наше спортивное объединение содержалось на средства богатейших пивоваров. Они с самого начала оказали поддержку фюреру, когда он еще не был фюрером. А ты что думал, только Круппы открывали ему кредит?

      – Ну а при чем здесь ты?

      – Как при чем? Я же известный спортсмен. Имею кое-какое влияние. И если я наци, значит выигрывают наци.

      – На пивных турнирах?

      – Они у нас приобрели после этого характер политических митингов.

      – Ах так?

      – А ты что думал? Фюреру нужны преданные люди. Но не в рабочих же пивных их надо было искать, я так полагаю.

      – Ты хочешь сказать, что рабочие не поддерживают фюрера?

      – Я так не говорил, – забеспокоился Пауль. – Ты сам понимаешь, Германия – это фюрер. – Помедлив, сказал, хитро сощурясь: – У нас в мастерской до прихода фюрера к власти работали по девять часов, а потом стали работать по двенадцать за те же деньги. – Закончил назидательно: – Народ обязан нести жертвы во имя исторических целей рейха.

      – А твой отец?

      Пауль сказал грустно:

      – Тоже. Имперское правительство оказывает поддержку только крупным промышленным