Введение в психоанализ. Ошибочные действия. Сновидения. Зигмунд Фрейд

мигрени. Конечно, не следует преувеличивать того, что поэт всегда употребляет оговорку как имеющую определенный смысл. В действительности она могла быть бессмысленной психической случайностью и только в крайне редких случаях иметь смысл, но поэт вправе придать ей смысл, чтобы использовать его для своих целей. И поэтому нас бы не удивило, если бы от поэта мы узнали об оговорке больше, чем от филолога и психиатра.

      Пример оговорки мы находим в «Валленштейне» (Пикколомини, 1-й акт, 5-е явление). Макс Пикколомини в предыдущей сцене страстно выступает на стороне герцога и мечтает о благах мира, раскрывшихся перед ним, когда он сопровождал дочь Валленштейна в лагерь. Его отец и посланник двора Квестенберг в полном недоумении. А дальше в 5-м явлении происходит следующее:

      Квестенберг

      Вот до чего дошло!

      (Настойчиво и нетерпеливо.)

      А мы ему в подобном ослепленье

      Позволили уйти, моя друг,

      И не зовем его тотчас обратно –

      Открыть ему глаза?

      Октавио

      (Опомнившись после глубокого раздумья.)

      Мне самому

      Открыл глаза он шире, чем хотелось.

      Квестенберг

      Что с вами, друг?

      Октавио

      Проклятая поездка!

      Квестенберг

      Как? Что такое?

      Октавио

      Поскорей! Мне надо

      Взглянуть на этот злополучный след

      И самому увидеть все. Пойдемте.

      (Хочет его увести.)

      Квестенберг

      Зачем? Куда вы?

      Октавио

      (Все еще торопит его.)

      К ней!

      Квестенберг

      К кому?

      Октавио

      (Спохватываясь.)

      Да к герцогу! Пойдем!

(Перевод Н. Славятинского)

      Октавио хотел сказать «к нему», герцогу, но оговорился и выдал словами «к ней» причину, почему молодой герой мечтает о мире.

      О. Ранк (1910а) указал на еще более поразительный пример у Шекспира в «Венецианском купце» в знаменитой сцене выбора счастливым возлюбленным одного из трех ларцов; я, пожалуй, лучше процитирую самого Ранка.

      Чрезвычайно тонко художественно мотивированная и технически блестяще использованная оговорка, которую приводит Фрейд из «Валленштейна», доказывает, что поэты хорошо знают механизм и смысл ошибочных действий и предполагают их понимание и у слушателя. В «Венецианском купце» Шекспира (3-й акт, 2-я сцена) мы находим тому еще один пример. Порция, которая по воле своего отца может выйти замуж только за того, кто вытянет счастливый жребий, лишь благодаря счастливой случайности избавляется от немилых ей женихов. Но когда она находит наконец Бассанио, достойного претендента, который ей нравится, она боится, как бы и он не вытянул несчастливый жребий. Ей хочется ему сказать, что и в этом случае он может быть уверен в ее любви, но она связана данной отцу клятвой. В этой внутренней двойственности она