Лисьи чары. Пу Сунлин

не приходил. Тогда Ван разозлился, разревновался, потерял настроение. Мать, боясь, как бы он снова не захворал, стала спешно искать ему невесту, потихоньку заговаривая с ним о женитьбе, но Ван всякий раз отрицательно мотал головой, не желая слушать. Он со дня на день поджидал У, а от того по-прежнему не было никаких вестей. Ван, тоскуя и досадуя, подумал наконец, что каких-нибудь пятнадцать верст вовсе уж не такая даль, чтобы стоило из-за этого зависеть, как говорится, чуть ли не от дыхания другого человека. Взял нежно цветок сливы в рукав и, набравшись духу, пошел сам искать девушку. А дома никто об этом и не знал. Нерешительно шагая и в полном одиночестве – спросить дорогу было не у кого – он направился к южным горам. Пройдя около пятнадцати верст, он очутился среди гор, обступивших его в полном беспорядке со всех сторон. Было пустынно, все в сине-зеленых тонах, и тело наполнилось бодростью. И тихо, тихо – никого. Видны были только, как сказано кем-то, птичьи дороги в горах.

      Взглянул он вглубь ущелья – и видит, что где-то средь чащ и цветочных полян как будто притаилась деревушка. Сошел с горы, направился в деревню. Видит: домов хоть немного и все они крыты соломой, но вид у них очень нарядный и милый. У входа в один дом, что к северу, растут зеленые ивы, за забором видны персики и абрикосы, еще в полном цвету и вперемежку с высоким и стройным бамбуком; в листве порхают и щебечут вольные птицы. Ван подумал, что это, пожалуй, сад и дом какого-нибудь ученого, и не посмел ни с того ни с сего войти, но, оглянувшись вокруг и высмотрев против дома большой и гладкий камень, уселся на него и решил на нем отдохнуть. Вдруг слышит, как за забором девушка протяжно зовет какую-то Сяожун кокетливо-нежным голосом. Только что он прислушался, как девушка прошла из восточной части в западную[11] с цветком абрикоса в руках, наклонилась и стала закалывать шпильку. Увидя студента, остановилась и, еле сдерживая смех, вернулась обратно. Ван пристально всмотрелся: так и есть, что она – та самая, которую он встретил на празднике. Сердце его забилось бешеною радостью, но как войти, под каким предлогом? Хотел было назвать тетку, но, не будучи знаком с нею, побоялся ошибиться. Спросить некого. И вот он то сидя, то лежа, то гуляя взад и вперед с утра и до захода солнца, просмотрел все глаза, даже забыл о голоде. Лишь от времени до времени он видел, как девушка, выставив половину лица, приходила посмотреть на него и делала вид, что удивляется, почему он не уходит. Наконец вышла старуха, опираясь на палку, и обратилась к студенту с вопросом:

      – Откуда вы, господин? Мне говорят, что вы пришли с утра и сидите здесь до сих пор. Что вы хотите делать? И разве ж вы не голодны?

      Ван быстро вскочил на ноги и, приветствуя старуху, отвечал:

      – Хочу повидать своих родственников.

      Старуха была глуха; она растерянно сказала:

      – Не слышу!

      Ван повторил громче. Тогда старуха спросила:

      – А как фамилия ваших почтенных родственников?

      Студент ответить не мог. Старуха засмеялась.

      – Как странно, – сказала она, – даже фамилии

11

Из восточной части в западную – китайцы не любят обозначений при посредстве правой и левой руки, но точно ориентируются по сторонам света. Европейцу странно встречать в китайском стихотворении такие выражения: «Надпись к востоку от кресла», «Живу беспечно в северном подворье» и тому подобные. Еще страннее фразы разговорного языка: «Эй, слепой, к востоку иди, слышишь!», «Прибей-ка гвоздь севернее» и так далее.