Не ум.ru. Андрей Виноградов

тупость сглаживает острые углы жизни с такой непередаваемой нежностью.

      Перед сном я долго размышлял о том, что разнообразие в самом деле всего лишь образ, и принятие этого постулата на веру, пусть временное и вынужденное, способно существенно разнообразить жизнь.

      Ночью в номер ко мне постучали. Со сна и в полутьме коридора лица я не разглядел. Но как только оно заговорило, стало ясно, что не ошибочно постучали, а от маеты душевной и непреодолимой потребности пообщаться.

      – Сосед… Если ты не знаешь, то матэматика – это мат с дочью, очень на мат похожею, – поводили перед моим лицом скрюченным пальцем.

      «С воображением кавказец. Или он так пошутил? Тогда, возможно, без воображения, зато с юмором», – определился я с неопределенностью и попытался вспомнить, видел ли его в гостинице. Будто это могло как-то подсобить с правильным ответом на вопрос: чего дальше ждать? На всякий случай, чтобы не молчать, я ответил ему вроде бы в тему «физиком».

      – Физик, – сказал я, – это тренер по икоте.

      – И что? И кто… те? Какой тренер? Ты что такое сказал, а? – вознес кавказец к потолку полусогнутую в локте руку.

      Я тут же мигом забеспокоился: «Ни воображения у джигита, ни юмора. Услышал от кого-то, запомнил, чтобы впечатление произвести. На кого? Какое? Блин, сам же вычислил: на человека с воображением. На худой конец – с чувством юмора. Воображение, конечно же, на первом месте, потому что воображать можно без какого-либо чувства. Но рожа-то зверская!»

      – Икота – это когда икают. Ик! Теперь понял? Извини, дорогой, но я не один, – объявил я бесчувственно ложь. Вслед за ложью решительно и правдиво закрыл дверь.

      – Э-э-э… – донеслось из-за двери сперва неуверенное, затем уступчивое: – Молодэц. Гирой. – И наконец понимающее: – Черт, везет же кому-то…

      «Гирой…» – иронично похвалил я себя, побрякивая внутренностями в позднем адреналиновом шторме, и выстроил коротенький диалог наполовину в иностранщине: «Hero? Wow!» – «И у меня так же. Хиро… во…»

      В довершение ночной неурядицы я осознал, что напрочь растерял сон. Несмотря на убогость просторов, где он оказался растерян, собрать его оказалось не так-то просто. Уснул я на рассвете. Он, кстати, так и не пробился в мою келью сквозь мрачное беснование за окном.

      Мне снилась снегом припорошенная трава. Словно водоросли, пересыпанные морской солью. Какая-то девочка, удивленная моим незнанием того, что яснее ясного:

      – Саши́? It’s me… Саши…ми. Сашими, тупой, соглашайся… – упрашивала она, умильно кривя личико, разыгрывая поровну недоумение и недовольство.

      – Откуда ты здесь? Как добралась по такой холодрыге? – упорствовал я в любознательности вместо признательного восторга.

      – Я так и не поняла: ты меня будешь?

      – Конечно.

      – Гребаный педофил… – снесла девочка гастрономическую фантазию, заменив ее тревогой, стыдом и нежеланием принимать – как вообще такое могло пригрезиться нормальному во всех смыслах человеку.

      Оказалось, про педофила кричали в коридоре. Голос звучал вполне зрело.