Рассказы алтарника. Валерий Лялин

подводной лодке, загруженной боеприпасами и медикаментами, из Феодосии ушел в осажденный Севастополь, где всю осаду оперировал раненых в штольне подземного госпиталя. Когда летом 1942 года немцы все же взяли Севастополь, не все защитники успели его покинуть. Немцы загнали отступающих моряков по грудь в воды Севастопольской бухты и расстреляли из пулеметов.

      Доктор Сухарев мог покинуть Севастополь кораблем или самолетом, но врачебная совесть не позволяла оставить раненых бойцов, и он вместе с ними попал в плен. По жаре, без воды и хлеба колонну пленных, которые могли идти, погнали по пыльным дорогам в Симферополь, где на территории мединститута был концлагерь, окруженный колючей проволокой. Жители Феодосии, узнав, что их врач в плену, послали делегацию к бургомистру для переговоров. Немцы отдали делегации доктора Сухарева. Приехав в Феодосию, он поселился при больнице и оперировал ежедневно, так как больных и раненых поступало больше обычного.

      Однажды его вызвали в гестапо и долго допрашивали. В конце предложили публично, через газету, отречься от членства в партии и сотрудничать с немецкими властями. На это доктор Сухарев ответил, что в партию он вступил в зрелом возрасте и отрекаться не будет. Здесь, вероятно, сказался его упрямый казачий характер, не терпящий принуждения, а также вера в нашу победу.

      – Подумайте, – вежливо сказал ему по-русски офицер в черной гестаповской форме, – через две недели мы за вами приедем.

      Эти дни для доктора были днями мрачного раздумья. Но решения своего он не менял. На десятый день, когда он после операции мыл руки, в зеркале над раковиной он увидел подъехавшую ко входу в отделение крытую военную машину. Вошедшая санитарка сказала:

      – За вами приехали, ждут.

      Как был, в белом халате и шапочке он вышел во двор, где возле машины стоял немецкий офицер и с ним четыре солдата в касках и с автоматами.

      – Садитесь в машину, – сказал офицер. – При попытке к бегству, – он положил ладонь на кобуру вальтера, – будем стрелять.

      Машина тронулась, и доктор не видел, куда его повезли. Вероятно, на выезде из города машину остановили на контрольном пункте. Слышалась немецкая речь. В машину заглянул фельдфебель. Посмотрев на солдат, он отошел и закричал: «Раус!»

      Машина шла по асфальту, но вскоре сошла на грунтовую дорогу, стало трясти. Наконец она остановилась. Солдаты попрыгали на землю, и доктор вышел за ними, щурясь от яркого света. Ему приказали стоять на месте. Оглядевшись, доктор увидел, что стоят они у подножья горы и кругом лес. «Вот и конец, – подумал Сухарев. – Но что это они делают?!»

      Немцы покатили машину, столкнули ее под откос, и она, кувыркаясь, пошла вниз в ущелье. Затем они сбросили каски, мундиры и стали горячо обнимать его. Он не верил своим глазам. Это была дерзкая партизанская вылазка. Так он стал партизанским хирургом, до 1944 года разделяя всю тяжесть их положения из-за отсутствия помощи со стороны предгорного татарского населения. Эту историю с освобождением доктора Сухарева