Детки в клетке (сборник). Стивен Кинг

чтобы представить твою якобы мускулатуру, подкачанную в физкультурном зале. Ты не долго протянешь в Большой Пустоши.

      – Дай мне хотя бы попробовать. Если ты скажешь, что я не тяну, я тут же уйду. А часы все равно возьми. Просто так, – сказал я.

      – Все ты врешь, хрен конторский.

      Я смотрел на него. Он тоже смотрел на меня.

      Долго смотрел, внимательно.

      – Нет, ты не врешь, – удивленно вырвалось у дорожника.

      – Нет.

      – Отдашь часы на хранение Тинкеру? – Он ткнул пальцем в направлении толстенного негра в рубашке, завязанной узлом на пузе. Он сидел неподалеку в кабине бульдозера и прислушивался к разговору, поглощая фруктовый пирог из «Макдоналдса».

      – А ему можно доверять?

      – Издеваешься?

      – Тогда пусть часы будут пока у него. Пока ты меня не вышвырнешь, или я не вернусь в сентябре к себе в школу.

      – А моя ставка?

      Я указал на направление, смятое у него в кулаке.

      – Подпиши эту бумажку.

      – Нет, ты точно больной.

      Я промолчал, думая о Долане и Элизабет.

      – Начнешь с самой дерьмовой работы, – предупредил Блокер. – Будешь идти пешочком за грузовиком и засыпать горячим асфальтом дыры и трещины в покрытии. Не потому, что мне так понравились твои часы… хотя часики ничего себе, да… просто так все начинают.

      – Согласен.

      – Пока до тебя не дойдет, приятель.

      – До меня уже дошло.

      Блокер скривился.

      – Нет. Ты пока ни во что не въезжаешь. Но скоро ты все поймешь.

      Он был прав.

      Первые две недели растянулись в сплошной кошмар. Я почти ничего не помню: только взмахи лопатой и жар горячего асфальта, который я закидывал в ямки, тщательно утрамбовывал и топал дальше за грузовиком – до следующей выбоины. Пару раз мы работали на Стрип, и я слышал доносившийся из казино звон автоматов, извещавших о выпадавшем джек-поте. Я уверен, что частенько эти пронзительные колокольчики звенели только в моей несчастной голове. Я поднимал глаза и видел Харви Блокера, который смотрел на меня с тем же странным сочувствием. Его лицо дрожало и искажалось в зыбком мареве, поднимавшемся от раскаленной дороги. Иногда я натыкался взглядом на Тинкера, который сидел под холщовым навесом, покрывавшим кабину его бульдозера, и тогда он вынимал из кармана прадедушкины часы и крутил их на цепочке, рассыпая веера солнечных зайчиков.

      Почти все мои силы уходили на то, чтобы не хлопнуться в обморок. Держаться, несмотря ни на что. Я продержался весь июнь и первую половину июля, пока однажды – в обеденный перерыв – ко мне не подсел Блокер. Я как раз пытался есть сандвич, с трудом удерживая его в трясущейся руке. Иногда эта дрожь не унималась аж до десяти вечера. Все из-за жуткой жары. Либо дрожь, либо обморок. Но я думал о Долане и умудрялся держаться. Как – сам не знаю. Но у меня получалось.

      – Ты все равно еще слабоват, парень, – сказал Блокер.

      – Да. Но как говорил мой старинный приятель, видел бы ты, с чего я начинал.

      – Я