Детки в клетке (сборник). Стивен Кинг

вонзая ковш в землю. Мигающая лампочка. Зубья ковша, скользящие в пластах грунта. Теперь поднять ковш… повернуть его – продолговатый силуэт на фоне звездного неба (стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в шее и на кошмарную боль в спине)… и вывалить все в траншею, засыпая уже лежащие там квадраты асфальта.

      Ничего, дорогой, руки ты перевяжешь, когда все будет кончено. Когда с ним будет кончено.

      – Ее разорвало в клочья! – хрипло выкрикнул я и метнул ковш обратно, чтобы зачерпнуть очередные двести фунтов земли и гравия из могилы Долана.

      Как летит время, когда ты развлекаешься и веселишься!

      Когда чернота на востоке окрасилась первыми бледными проблесками рассвета, я в очередной раз спустился вниз, чтобы сделать замеры наклона строительным уровнем. Яма уже заканчивалась; похоже, я все-таки сделаю, что задумал. Я встал на колени, и тут у меня в спине хрустнуло, как будто там что-то оборвалось.

      Я испустил глухой утробный крик и повалился на ровный склон, хватая ртом воздух и сжимая руками поясницу – средоточие боли.

      Мало-помалу боль отступила, и я поднялся на ноги.

      Ну вот и все. Кончен бал, подумал я. Попытка была неплохая, но это все.

      Пожалуйста, милый, ответил мне шепот Элизабет. Я бы в жизни не поверил, что этот голос у меня в голове может звучать так неприятно. Но теперь в нем действительно появился оттенок какой-то чудовищной непреклонности. Не сдавайся, прошу тебя. Продолжай!

      Продолжать копать?!! Я даже не знаю, смогу ли ходить!

      Но осталось уже совсем мало! – буквально взвыл голос. Только это уже был не просто голос Элизабет, это была она сама. – Совсем-совсем мало, милый!

      Я взглянул на выкопанную траншею и медленно кивнул. Она права. Погрузчик не дошел до конца футов пять, максимум – семь. Но это были самые глубокие пять – семь футов; самые тяжелые пять – семь футов.

      Ты сможешь, дорогой. Я знаю, что сможешь.

      Тонкая лесть.

      На самом деле вовсе не ее голос заставил меня продолжать. Я представил себе Долана, спящего там у себя в пентхаузе, и себя, стоящего на дне ямы рядом с вонючим и тарахтящим погрузчиком, с ног до головы покрытого грязью, с разодранными в кровь руками. Я представил, как Долан лежит в постели, в шелковых пижамных штанах, рядом с одной из своих блондинок, на которой надета только пижамная куртка.

      А внизу, в остекленной шикарной секции гаража, стоит «кадиллак», уже загруженный багажом и готовый к дороге.

      – Ну хорошо, – сказал я, медленно вскарабкался в кабину погрузчика и нажал на газ.

      Я продолжал копать до девяти утра, потом бросил это увлекательное занятие – мне еще многое надо было успеть, а время поджимало. Мое творение протянулось на сорок футов. Этого должно хватить.

      Я отогнал погрузчик обратно – он мне еще понадобится, но придется опять переливать солярку, а на это сейчас нет времени. Еще мне нужно было принять болеутоляющее, но в пузырьке оставалось не так уж много таблеток, и я решил