Солнце на перекладине. Борис Штейн

еще сильнее удивился папа.

      – Собака, – объяснил Вова. – Если Потапов-папа пойдет водки попить, она за ним увязывается. Потапов-папа со своими знакомыми как откроют бутылку, как пробку выбросят, а собака как пробку схватит, и как домой побежит, и как Потаповой-маме пробку покажет! Потапова-мама как закричит! «Он, – кричит, – что, опять водки напивается?» А собака головой кивает, ябедничает. Ну, Потапова-мама надевает пальто, говорит: «Веди». Собака ведет. Вот он ее за это и увез в лес.

      Вова, рассказывая, смотрел на папу во все глаза, зрачки его расширились, он даже покраснел от волнения. Он помолчал совсем немного и, прежде чем папа успел что-нибудь сказать, добавил:

      – Потапов-папа уже не в первый раз ее в лес увозит. Один раз он даже хотел переехать ее своим грузовиком. Он ее посадил посреди дороги и говорит: «Сидеть». Она послушная, сидит. Он отъехал задним ходом, потом как разгонится, чтобы ее колесом переехать! И уже думал, что переехал, оглянулся, а собака сидит на том же месте, смеется и язык показывает, дразнится. Понимаешь? Она легла между колесами, а когда Потапов-папа проехал, опять села. Он ее двадцать пять раз давил, а она никак не давилась. Тогда он ее бросил и домой уехал, а она домой прибежала по запаху. А теперь он ее так далеко увез и так все вокруг бензином побрызгал, что она ни за что не найдет… А Потапов Коля ее любит.

      – Как можно не любить такую умную собаку, – согласился папа и дал Вове два яблока и еще в придачу две конфеты «батончик».

      Вова последнее время здорово завирал, но с таким жаром, что Розенталь-старший не решался его осаживать. Например, однажды они шли по улице, беседуя, а возле одного дома на скамеечке сидела какая-то старушка, она проводила их взглядом. Она всех, наверное, провожала взглядом, потому что – чем же ей было еще заниматься, сидя на скамеечке возле дома? А Вова посмотрел на старушку внимательно и даже, когда прошли, оглянулся.

      – Ты что, знаешь эту старушку? – спросил папа.

      – Знаю, – не моргнув, соврал Вова. – Это хорошая старушка. Я вчера на улице пять рублей нашел, ей отдал.

      – Ну и ну! – восхитился папа. – Силен ты, Вова!

      – А что, – пожал плечами Вова. – Что жадничать!

      Что же касается Потапова Коли, то Вова, придя на другой день с тренировки, рассказал, что все ребята, оказывается, принесли Потапову кто яблоко, кто конфету, кто пепси. Для Потапова это все было кстати, потому что у Потапова, у одного в группе, был зверский аппетит. Тренер только не разрешал ему есть торт, пирожные и кашу. И все. Остальное разрешал. Потапов пробурчал своим басом «спасибо», но гостинцы не принял, вернул.

      – Почему же не принял? – спросил папа.

      – Потому что Потапов честный, – горячо объяснил Вова. – Дело в том, – сказал он, – собака, дело в том, что все равно домой прибежала. Вот он и не принял. Если бы не прибежала, Потапов бы все съел, а так мы на всех поделили. И для собаки отложили. У нее тоже, Потапов сказал, зверский аппетит.

      Однажды в пятницу Вова заявил: тренер велел, чтобы завтра утром все отцы пришли в спортзал, им всем, отцам, придется поработать.

      – Ты здесь ничего не сочиняешь? – уточнил папа.

      Вова