Лейб-хирург. Анатолий Дроздов

не ощутив вкуса. Принесло же этого жандарма!

      – Слушаю вас, Владимир Федорович.

      – Сегодня был с докладом у ее императорского величества. Выслушав его, она дала ряд поручений. Среди них: разобраться и строго наказать офицеров губернского управления Корпуса в Минске. По словам императрицы, они обманули нас, доложив, что разоблачили шпионскую сеть немцев в Минске, за что получили повышения в чинах и ордена. На самом деле нашли расписки агентов у убитого германского резидента. Я спросил: откуда сведения? Государыня сослалась на вас, заявив, что доверяет вашим словам. Развейте мои сомнения, Валериан Витольдович! – Он пытливо посмотрел на меня.

      Проверяет меня тещенька! Или подставляет…

      – Государыня сказала правду, Владимир Федорович. Ваши офицеры никого не разоблачали. Получили дело готовым.

      – Откуда вам известно?

      – Это я застрелил немецкого резидента.

      Ресницы у Джунковского полезли на брови.

      – Вы!? Но почему?

      – Он пытался меня завербовать.

      – Для чего?

      И это спрашивает жандарм! Как тут запущено…

      – Посмотрите сюда, Владимир Федорович! – Я указал на ордена на своем мундире. – Перед вами врач, который спас жизнь командующего фронтом и может просить у него протекции… Скажем, перебраться ближе к штабу. Врачам люди доверяют тайны, которые хранят даже от близких. Покойный резидент знал дело.

      – Но как он вышел на вас?

      – Оставил письмо в гостинице, где я в то время проживал. Выдал себя за моего приятеля по Германии и пригласил в гости.

      – Он был вашим приятелем?

      Наконец-то начал соображать!

      – Не знаю, Владимир Федорович. В окопах я заболел аппендицитом. Операция запоздала, и случился перитонит. В лазарете я умер. Меня даже отнесли в чуланчик и накрыли простыней. Но милостью Господа нашего пришел в себя, – я перекрестился. – Однако вследствие клинической смерти утратил часть памяти. Как объяснил мне начальник лазарета, из-за кислородного голодания мозга. Исчезли многие личные воспоминания. (Ага, носитель отформатировали.) Я этого не скрывал, и немец, видимо, пронюхал. Умный был, стервец! Получив письмо, я, естественно, пожелал встретиться с приятелем в надежде вспомнить прошлое.

      – И что было дальше?

      – «Приятель» оказался майором Генерального штаба Германской империи Карлом Бергхардом. Он стал меня вербовать, обещая деньги и карьеру в Германии. Я отказался. Тогда он стал угрожать пистолетом. Заявил, что застрелит меня, а труп бросит в реку. Я притворился, что согласен. Он спрятал оружие, и полез в саквояж за бумагами. Воспользовавшись этим, я достал свой пистолет…

      – У вас было оружие?

      – Оно и сейчас со мной, – я достал из кармана и положил на столик браунинг. Купил после того, как подарил свой Мише. – После нападения германских драгун на лазарет не расстаюсь. Мы на войне, господин Джунковский!

      – Извините! – сказал он. – Неожиданно для врача. У меня были иные представления о вашем служении.

      – Я