Знакомьтесь: мистер Муллинер. Пелам Вудхаус

я спросить, ч-ч-ч-то вы д-д-д-делаете?

      – Делаю?

      – С-с-с-с этой шля-п-п-пой?

      – А, с этой шляпой! Понимаю, понимаю. Всего лишь разбрасываю золотые монеты в толпу, – ответил незнакомец, вновь запуская пальцы в цилиндр и вскидывая руку в щедром жесте. – Дьявольски скучное занятие, но положение обязывает. Дело в том, – добавил он, беря Джорджа под руку и доверительно понижая голос, – что я император Абиссинии, а вон там мой дворец. – Он ткнул пальцем в сторону деревьев. – Но – никому ни слова. Это не подлежит разглашению.

      С улыбкой, довольно-таки кривой, Джордж попытался высвободить руку, но его собеседник решительно воспротивился такой холодности. Видимо, он был полностью согласен с изречением Шекспира, утверждающим, что, обретя друга, его необходимо приковать к себе стальными обручами. Удерживая Джорджа железной хваткой, он увлек его за угол станционного здания и с удовлетворением огляделся.

      – Наконец-то мы одни! – сказал он.

      Но Джордж уже сам с мучительным содроганием постиг этот факт. В цивилизованном мире трудно отыскать более безлюдное место, чем платформа маленькой станции. Солнце озаряло гладкий асфальт, блестящие рельсы и автомат, который в обмен на пенни, опущенное в щель с надписью «Спички», незамедлительно выдавал ириску, – но больше оно ничего не озаряло.

      В этот миг Джорджу нестерпимо хотелось узреть отряд полицейских, вооруженных увесистыми дубинками, но нигде не было видно даже дворняжки.

      – Я давно хотел побеседовать с вами, – любезно сказал незнакомец.

      – Н-н-н-неужели?

      – Да. Я хочу узнать вашу точку зрения на человеческие жертвоприношения.

      Джордж сказал, что не одобряет их.

      – Но почему? – изумился незнакомец.

      Джордж сказал, что затрудняется объяснить.

      Не одобряет, и все.

      – Полагаю, что вы заблуждаетесь, – сказал император. – Мне известно, что появилась философская школа, проповедующая сходные взгляды. Но я ее не признаю. Терпеть не могу все эти передовые теории. Императоры Абиссинии всегда уважали человеческие жертвоприношения, а потому и я их уважаю. Будьте любезны, войдите сюда.

      Он указал на хранилище фонарей, швабр и прочих полезных предметов, с которым они как раз поравнялись. Это было темное зловещее помещение, пропахшее керосином и носильщиками, и Джорджу, бесспорно, меньше всего хотелось затвориться там с собеседником, исповедующим такие странные убеждения. Он попятился.

      – Только после вас.

      – Никаких штучек! – подозрительно предупредил его собеседник.

      – Ш-ш-ш-штучек?

      – Да. Не заталкивать внутрь, дверь не запирать, не поливать в окно водой из кишки.

      – К-к-к-конечно, н-н-н-нет.

      – То-то! – изрек император. – Вы джентльмен, я джентльмен. Мы оба джентльмены. Кстати, у вас есть с собой нож? Нам понадобится нож.

      – Нет. Ножа нет.

      – Ну что же, – сказал император. – Придется нам поискать