Пусси Райот. Подлинная история. Вера Кичанова

журналиста Олега Кашина в 2010 году, в Надин день рождения – 7 ноября, Надя с подругой шли по Моховой и придумывали «акцию прямого действия» в поддержку Кашина. Акция прямого действия – это жанр всех акций «Войны»: явился, выступил, ушел до появления полиции. Они проголодались и зашли в дорогой супермаркет – других поблизости не было. Надя куда-то испарилась, а потом внезапно оказалась у витрины с булками.

      Она задумчиво рассматривает какой-то пирожок, невозмутимо кладет его в карман и, не глядя на кассира, без тени волнения выходит из магазина. «Для магазинов это копейки, они уже заложили в цены убытки из-за воровства, – с легким раздражением объяснила она свои действия обалдевшей подруге. – Я художник. И не могу себе позволить заниматься тем, чем я должна заниматься, – современным искусством, если я буду работать, чтобы прокормить себя».

      Группа «Война» – это работа фуллтайм, она действительно отнимала все время. Кроме того, Надя дружила с активистами самых разных движений: ночевала в Химкинском лесу, приковывала себя наручниками на Триумфальной площади в поддержку антифашистов, ходила на марш в защиту геев и лесбиянок, вместе с оппозиционным движением «Солидарность» помогала готовить многочисленные митинги. Для друзей из либерального крыла в ее блоге даже была отдельная рубрика – «Мои любимые либералы».

      В общении с журналистами и в публичных выступлениях Надя использовала фирменный стиль, вводящий в заблуждение собеседника или аудиторию: сочетание революционного пафоса, заумных терминов из философии и художественной критики и дворового, местами тюремного жаргона. Причем все три элемента – бунт, современное искусство, блатная культура – нарочито выделялись: если полиция названа «говноментами», это слово повторяется пять раз, чтобы у читателя совсем не осталось сомнений – это не случайно проскочившее от невоспитанности ругательство, это вот такая у художника позиция. И это вызывает тот эффект, который, наверно, и должно вызывать, – недоумение. Человек только что устроил хулиганскую выходку, а теперь рассказывает нам о Бренере.

      В 2011 году, накануне 8 Марта, девушки из феминистской фракции «Войны» – разумеется, туда вошла и Надя Толоконникова – провели странную акцию в московском метро: они набрасывались на женщин-полицейских и целовали их взасос. В метро есть полицейская комната – и в ней сидит Надя, которую только что задержала насильно расцелованная милиционерша. «Ты что, обалдела, что ли? Мужика у тебя нет?» – спрашивает шокированная женщина. Надя с улыбкой смотрит на нее огромными карими глазами и молчит, очевидно решив не рассказывать ей о феминизме третьей волны и проблемах гендерной идентичности…

      Кем Надя хотела стать после университета? Научная карьера казалась ей неплохим вариантом. В какой-то момент она заинтересовалась квир-теорией и проблемами гендера, даже написала курсовую по деконструкции гендерной идентичности и постструктуралистскому феминизму.

      Защита курсовой сопровождалась скандалом: Надя рассказала