Только дворецкий, или Убить, но не по-английски. Максим Афанасьев

это произошло в один единственный день, точнее даже вечер, а если быть совсем точным, в ту самую секунду, когда… Впрочем обо всем по порядку.

      Меня зовут Бренан Элмериз. Сейчас я преуспевающий фокусник, а тогда в 1912 году я был никому не известным студентом. В тот вечер накануне отплытия Титаника случилась страшная непогода. Давно Великобритания не видела такой ужасной бури, однако свой званый ужин мистер Оулдридж и не думал отменять, слишком радостный был повод. Мистер Оулдридж издатель, хоть до того дня и не очень преуспевающий. Кажется, он собирался праздновать какую-то удачную сделку с одним малоизвестным, но плодотворным и талантливым автором. Впрочем, подробности не были мне известны.

      По аккуратной мощеной дорожке я шел к большому старомодному дому с аристократическим названием Блэквудс-Холл. Неистовый ветер заставил меня вцепиться в шляпу двумя руками. Черное небо не предвещало ничего хорошего, гром угрожающе раскатывал, и над головой то и дело вспыхивали молнии, освещая на долю секунды дорожку передо мной. Дождь весь день собирался с силами, и вот одна за другой стали падать тяжелые капли. Не успел я заскочить на крыльцо, как за моей спиной выросла отвесная стена ливня.

      Я позвонил в электрический звонок и через минуту тяжелая дверь отворилась. Меня встречал дворецкий Алфорд, высокий, прямой человек с каменным лицом. Весь его вид всегда был преисполнен такого достоинства, что сомнений не оставалось – дворецким он служит по призванию. Он выполнял свои обязанности точно, как машина, и был одновременно незаметен и вездесущ, и, конечно, абсолютно незаменим.

      Алфорд был неизменно молчалив. Тщательно заперев за мной дверь, он проводил меня в гостиную, где уже находились другие гости, многих из которых я знал и только двоих видел впервые.

      Одним из них был Эмори Пикок, невысокий, я бы даже сказал маленький, и довольно тщедушный мужчина. Его маленькое тело, маленькие черты лица, а в особенности маленькие и к тому же постоянно прищуренные глазки здорово контрастировали с его необычайно пышными, закрученными на концах усами. Ими он, судя по всему, чрезвычайно гордился, считая возможно их некоторой компенсацией за небольшой размер остальных частей тела. Во всяком случае, об этом свидетельствовали постоянные поглаживания усов, в особенности после очередной попытки сказать что-нибудь остроумное. Но самой удивительной в этом человеке была не внешность, а его профессия, которая никак не вязалась с какой-то детскостью во всем его облике. Этот смешной человек был инспектором Скотленд-Ярда. На его фамилию, такую же смешную, как и он сам, я не раз натыкался в Times в связи с каким-нибудь громким преступлением.

      Второй незнакомец, невысокий джентльмен плотного телосложения, обладал совершенно невзрачной внешностью, взгляду буквально не за что зацепиться. Его лицо округлой формы украшали, если так можно выразиться, едва заметные круглые очки. Волосы были бесхитростно зачесаны набок. Мягкие, я бы даже сказал, наивные черты лица, выдавали в нем сельского учителя, хотя истинный род его занятий я не знал. Как-будто мне послышался американский акцент, но так как он говорил мало, я не мог в этом поклясться. Тихий и малозаметный субъект, не удивительно, что после того, как мне представили этого джентльмена, я через секунду забыл его имя. Впрочем, причиной тому было еще и эффектное появление Кэтлин. Едва я успел произнести: «Очень приятно» и вежливо улыбнуться невзрачному господину, как меня буквально приковала к себе дочь хозяина дома. Милая Кэтлин. Увидев ее, я буквально перестал дышать.

      Она спускалась по лестнице. Нет, она плыла. Очень медленно и бесконечно прекрасно. Наверное, это мой отравленный ум пытался продлить счастливые мгновенья. На ней было бежевое муаровое платье, которое нежно переливалось волнами, белокурые волосы изящно убраны наверх, обнажая волнующую линию шеи и плеч. Добавьте к этому божественную улыбку и сияющие сапфировые глаза и получите поистине волшебное видение. Пусть звучит банально, но я пребывал на седьмом небе от счастья. Простая возможность пожать ее руку, увидеть вежливую улыбку на мое притворно спокойное приветствие, лишь только это меня приводило в восторг.

      Однако стоит представить и других участников описываемых событий.

      Хозяин дома, Амброуз Оулдридж, это высокий, широкоплечий мужчина лет шестидесяти. Про себя я называл его «Человек квадрат», в дверной проем он входил исключительно боком. Безапелляционный, строгий, но справедливый человек.

      Доктор Боллард Оулдридж, брат хозяина дома, напротив, больше походил на шар. Он имел круглую лысую голову, большой круглый живот, а также мягкие и округлые жесты. Я словно видел перед собой мяч, и этот мяч мне хотелось толкнуть пальцем, чтобы посмотреть, как далеко он укатиться. Вот уважаемый доктор Оулдридж взмахивает руками, падает со стула и катиться, катиться по комнате, мелькают руки, ноги… Так я мысленно развлекался за ужином, в те моменты, когда не любовался украдкой Кэтлин. С трудом я мог отвести от нее взгляд, дабы не выглядеть бестактно.

      Мерла, жена доктора, невысокая худая женщина с резкими чертами лица, тонким и длинным носом, длинными прямыми волосами непроницаемого черного цвета. Она говорила исключительно тоном, не терпящим возражений. Это была властная женщина, полная противоположность