.

даже потерял дар речи на полминуты от возмущения. Затем лицо побагровело от охватившей его злости, и Катан изрёк из себя такой поток нецензурной, гневной лексики, с такими словами и выражениями, о существовании которых он и не подозревал, будучи ещё совсем недавно Катей. Не переставая ругаться и жестикулировать, он вскочил… Но тут же прервал бранный поток, видя, как солдат за окном поднял арбалет и целится прямо и недвусмысленно в него, в Катана. И только после этого, он услышал и увидел, что солдат, сидящий за столом напротив, аплодирует ему: «Браво! Браво, сэр!» А трактирщик стоял, облокотившись обеими руками об его стол, сам с краснющим лицом, разве что пар не шёл от него:

      – Да он же серебром расплатился, не нашими монетами, и даже не пограничными[12]! Я таких денег раньше не встречал. Это, должно быть, деньги тёмных. Наверняка! Да! Пусть и от тёмных я такой чеканки монет не видел, но Вы же сами знаете, господа хорошие, – разорялся во весь голос трактирщик, явно пытаясь привлечь внимание к сему вопросу как можно большего количества слушателей и снискать их поддержку, – что там у них немерено князьков грызётся меж собой да постоянно новые появляются, смещая прежних. И все стремятся понаделать своих денег с собственной рожей!

      – Но серебро-то настоящее? – спросил аплодировавший ранее солдат.

      – Ну, настоящее…

      – И по весу соответствует общепринятой норме?

      – Вроде как. Может и потяжелее чуток.

      – Тогда к чему весь этот спектакль?

      – А ещё: они без дырок[13]!

      – Велика беда!

      – Так они же тёмные и дешевле наших[14]! А он мне одну “серебряшку” за завтрак под нос сунул, да ещё и комнату за неё же попросил! Каков наглец! Понаехали тут, и ещё из себя хозяев строят, – Тьфу!!! Может, ему ещё и сплясать за неё? И спеть? И баб позвать?

      – Погодите, я уверен – это всего лишь недоразумение, не так ли? – обратился солдат к Катану.

      – Верно, сэр, – ответил Катан, чуть успокоившись, с ноткой сожаления в голосе, – это недоразумение, я выполз из далёкой берлоги, из такой глуши, что просто плохо знаком с вашими обычаями и расценками. Простите, хозяин, – это было уже адресовано трактирщику, – я доплачу. Сколько с меня за еду: ещё одну-две монеты?

      – Нет, да он издевается! – всплеснул руками трактирщик, но уже заметно поостыв. – Ещё три за завтрак, итого: четыре, так как деньги тёмных по четыре за одну нашу идут, господин хороший. И ещё четыре за комнату на полдня.

      – Хорошо, сейчас доплачу. – Катан сел опять за стол на скамью и полез в сумку за деньгами. – Только принесите нормальную еду, пожалуйста…

      – Минуточку! – Опять вмешался урегулировавший недопонимание солдат, достал из штанов какую-то небольшую коробочку с трубочкой на конце, встал и подошёл поближе. – Мы тут всех приезжих сейчас проверяем. Дуньте-ка вот в эту трубочку, будьте добры!

      – Алкотестер, что ли? – от удивления вслух проронил Катан.

      – “Акло…”

12

имеется в виду: монетами Пограничья;

13

у “светлых” монеты были в виде восьмёрки (сдвоенного светила) с двумя дырочками в каждом из кружочков, у Пограничья – в виде прямоугольной плашки, обкусанной по более длинным сторонам (стилизованной под следы зубов, рвущих страну с двух сторон: “светлыми” и “тёмными”) с отверстием в верхней части, у “тёмных” – совершенно различной формы деньги с отверстием посередине. Отверстия делались для удобства хранения и ношения, например, на верёвке, как бусы. У всех стран и народов монеты ещё различались по номиналу: самые дешёвые были из серебра, более ценные – из золота. Одна золотая соответствует сотне серебряных монет;

14

валюта разных стран, как и у нас, в наше время, имеет разную ценность, курс. Так и тут: за одну монету “светлых” дают две “пограничные”, за одну “пограничную” дают две “тёмных”. Таким образом, одна серебряная монета “тёмных” по данному курсу составляет лишь четверть монеты “светлых”. А серебряная – самая мелкая в королевстве.