На ладожских ветрах. Юрий Колонтаевский

л а в а . Что?

      Ж а н н а . Мне страшно.

      С л а в а . Мне тоже… по улицам ходить, того и гляди под мотор угодишь… Очень страшно. Молодожены не приедут…

      Ж а н н а . Мне страшно, Славка.

      С л а в а . И мне. Ты сегодня останешься здесь.

      Ж а н н а . И не подумаю.

      С л а в а . Подумаешь. Ты умница, а умницы все думают. Все вы сплошь умницы. Алик, Андреич, Дима, ты… Странная у Андреича жена. Она его любит, нашего Юрия Андреевича. Она так внимательно смотрит на него, а он… он ее не жалует. Околачивается здесь с нами… Разве же можно такую жену оставлять одну? Я тебя никогда одну оставлять не буду…

      Ж а н н а . Еще как будешь.

      С л а в а . Ну, хорошо, буду. А сегодня – не буду. Ты сегодня останешься здесь. Она, мне кажется, даже не теплая, хотя очень умная. Это подозрительно…

      Ж а н н а . Кто умная?

      С л а в а . Его жена. Она умная и крепенькая. На первый взгляд. А что там в глубине… поди, разберись. Она сильная – возможно. Ты тоже сильная?

      Ж а н н а . Пожалуй, нет.

      С л а в а . Если женщина умная и крепенькая, это подозрительно.

      Ж а н н а . Я дурочка.

      С л а в а . Точно. И ты останешься здесь, молодожены сказали, что, если до семи не явятся, не будут совсем. Они поехали к его родителям в Ленинград. У него родители что надо. Папа – профессор нашего института, мама – тоже что-то в этом роде. Дом у них – полная чаша и еще немного. Мы бывали там пару раз с Аликом. У нас будет такой же дом… со временем. Они очень боялись, что их прогонят, как только узнают. Женились-то без спроса, даже не позвали на сочетание. Не прогнали, видать, а то бы уже были. Хорошо, что у нас никого нет.

      Ж а н н а . Плохо.

      С л а в а . Нет, хорошо. Представь, сколько было бы всяких разговоров, недоумений, а толку? От Алика не успеваю отбрехиваться… Ты хоть помнишь своих?

      Ж а н н а . Помню.

      С л а в а . А я нет. Ничего не помню, это было так давно. Отца… они привязали к скамейке, голого, спину натерли теркой, посыпали солью… Он страшно кричал… Потом убили. А маму… нет…

      Ж а н н а . Слава!

      С л а в а . Меня нашли… Три дня боялись подойти к хутору – такой был назначен срок. Потом пришли из деревни. Я еще дышал. Отогрели. Я ездил туда с Аликом. Все заросло травой… Был долгий перерыв… Мы продолжим.

      Ж а н н а . Ты это хорошо сказал – продолжим… А если завтра?

      С л а в а . Перестань, надоело…

      Слышны голоса в прихожей.

      Входят оживленные Николай Иванович и Виктор Афанасьевич. Они веселы.

      Н и к о л а й И в а н о в и ч . А, молодые люди! А мы немножко того… Посидели в вашем кафе, поужинали. Хорошее у вас кафе, большая забота о вас проявлена… Вы чего такие унылые?

      С л а в а . Мы не унылые, мы счастливые. За вами шеф приходил. И его жена. Просили передать, что ждут.

      Н и к о л а й И в а н о в и ч . А чего мы у них забыли? Ничего.

      В и к т о р А ф а н а с ь е в и ч . Я пойду, пожалуй, Николай Иванович, сосну часиков десять, что-то меня в сон клонит, как сюда приехал. Часовые пояса перепутались…

      Н и к о л а й И в а н о в и ч . Иди, голубчик. Я теперь ни за что не засну, посижу вот с молодыми, вы не против? А ты иди.

      Виктор Афанасьевич выходит в отведенную им комнату.

      Вот