Золушка на рынке. Кир Булычев

передать тебе письмо. Он предлагает установить таможенный союз. Наша беда в том, что челноки из Тулы проникают на наши плантации, не платя пошлин.

      – Какой стыд! – воскликнула Даша. – Ты знал об этом, Паскуале?

      – Нам не доложили, – вздохнул Паскуале.

      – Ах, ты опять лжешь, старый негодник, – засмеялась Даша. – И что же предлагает ваш председатель?

      – Он бы хотел встретиться с тобой, Дашка, и лично все обсудить.

      – Исключено, – возразил Спок. Его тут же поддержал Борька Брайнис. – Этот председатель надеется получить твою руку и сердце. Он женится на тебе и превратит славное Московское княжество в сырьевой придаток своей Марсианской империи. Народ будет недоволен.

      – Мы будем недовольны! – захохотали остальные гости.

      – Ты лучше скажи мне, – Даша возвратила Нектарию письмо, – где Вадик, что с ним? Здоров ли?

      – Он только что покорил гору Эребус на Марсе, – сказал Нектарий. – Пешком, без кислородного прибора на высоту больше десяти километров.

      – Больше двадцати, – поправил его Спок.

      – Да кто у нас на Марсе считал! Главное, что без прибора. Но его спасли.

      – Плохо? Очень плохо? – испугалась за бывшего возлюбленного Даша.

      Тут раздался звон тысячи колокольчиков.

      – Просим всех к столу! – провозгласил шеф-повар. – Всех гостей к столу.

      – Погоди! – отмахнулась Даша. – Где Вадим? Как себя чувствует?

      – Он страшно огрубел на высоте без кислорода под палящим марсианским солнцем, – вздохнул Нектарий. – Он на человека не похож.

      – Но продолжает любить тебя, – сказал Спок.

      – Паскуале, – строго приказала Даша своему премьеру, – немедленно дай правительственную на Марс: «Доставить за счет нашего государства альпиниста Вадима Глузкина в городок Веревкин на минеральные воды для прохождения курса лечения».

      Даша закручинилась.

      Она понимала, что пропасть между ее изящной и изысканной натурой и грубостью Вадима еще более расширилась и углубилась.

      А вокруг никто и не замечал ее печали.

      – Соловьиные язычки, соловьиные язычки, – повторял Дима-Помидор, который так и не изменился за десять лет. – Я себя чувствую императором Тиберием. Но боюсь, что меня растерзают экологи!

      – Не волнуйся, Димка, – сказала Даша. – Экологи тебя не тронут. Неужели ты думаешь, что в нашем почти сбалансированном, почти счастливом мире кто-то поднимет руку на соловья! О нет!

      – А жаль, – сказал Дима-Помидор, которого порой посещали странные прозрения. – Потому что они столь же нереальны, как и весь наш мир. Мы с тобой придуманы, мы придуманы кем-то очень несчастливым, как сладкий сон. Страшно проснуться…

      – Не знаю, а мне кажется, что я прожила в нашем выдуманном мире большую часть своих тридцати лет.

      – Большую часть! – воскликнул Дима-Помидор. – Но не лучшую.

      Даша не успела ответить Диме, так как к ней подошел один из гвардейцев.

      – Госпожа, вас немедленно требуют в кабинет.

      – Кто требует?

      – Некто,