Проверка на преданность. Кирилл Казанцев

приготовлением ужина. Неприхотливый ужин из полуфабрикатов, неизменный сок, просмотр местных новостей по телевизору. Антона такой размеренный режим жизни в своей «норе» не угнетал. У него даже кровать была на высоких ножках, которая не позволяла подложить под нее взрывное устройство. Это была жизнь-борьба, и, как всякая борьба, она требовала от него собранности, силы духа и выносливости.

      Антоном двигала ненависть. Не ослепляющая безрассудная ярость, не гнев, из-за которого люди теряют над собой контроль, а холодная рассудочная ненависть к людям, с которыми он боролся. Он так решил. Наказав того, кто убил его мать, теперь он должен наказать других таких же. Тех, из-за которых гибнут неповинные люди, невинные сидят в тюрьмах, кого пытают и унижают в камерах отделов полиции пьяные оперативники и участковые. Один случай с насилованием бутылкой из-под шампанского чего стоил. Об этом говорили по телевизору уже третий день.

      Антон ненавидел этих нелюдей в полицейской форме и решил посвятить свою жизнь борьбе с ними. В память о матери. И он готов был жить такой жизнью годы, десятилетия, если ему будет столько отпущено. Готов был отрешиться от всех земных благ ради собственной борьбы.

      Глава 2

      Антон спрашивать не стал, но фигура его помощницы Полины явно говорила об увлечении спортом. Невысокая, стройная, крепко сбитая. И икры ног спортивные, и согнутая невзначай рука показывала прокатившийся под кожей крепенький бицепс, и вся она была какая-то правильная, ухоженная, строгая. Если бы не эта строгость в движениях, во взгляде, ее можно было назвать вполне симпатичной девчонкой.

      – Так не пойдет, – наконец сказал Антон, когда они шли по скверу. Он взял девушку под локоть и усадил на свободную лавку. – Ты слишком бросаешься в глаза, за тебя взгляд цепляется.

      – Что? – удивилась Полина, и ее глаза блеснули негодованием. – В каком это смысле?

      – Вот чего ты сразу ерепенишься? – поморщился Антон. – Ты же оперативник, должна сама думать, в зеркало глядеться, прежде чем отправляться на задание.

      – Ну, знаешь! – щеки Полины вспыхнули гневным румянцем. – Я, между прочим, про тебя могу такое сказать…

      – Не надо! – оборвал ее Антон. – Ничего про меня говорить не надо. Твое дело помогать мне и слушаться меня. Ты своим внешним видом напоминаешь аспирантку, ушибленную наукой. Причем почему-то в голову сразу приходит юриспруденция. Одним словом, ты похожа на девушку, которую, кроме науки, ничего в этой жизни не интересует, а должна быть похожа на сотни других девушек, теряться среди них.

      – Я что, размалеванная должна ходить? – продолжала протестовать Полина.

      – А вот это перебор, – усталым голосом ответил Антон и откинулся на спинку лавки. – Знаешь, что! Давай-ка я попрошу Быкова сменить мне напарника. Слишком ты самолюбивая и обидчивая. Забываешь за мелочными обидами о деле, ради которого мы пришли в полицию, а главное – о конкретном деле, которым сейчас занимаемся. Как ты думаешь, Алексей Алексеевич