Золотой иероглиф. Дмитрий Дубинин

газов.

      – Ничего волшебного, – произнес я. – Техника. Ее понимать надо. И уважать. И не относиться, как к мертвому железу.

      – Вот оно что, – без тени насмешки сказала Лена. – И ты именно так к ней относишься?

      – А что? У двигателей внутреннего сгорания есть целых три из пяти основных признаков живого существа: питание, дыхание и преобразование энергии. Поглощают топливо, глотают кислород и выбрасывают выхлоп. Ну и движутся, само собой. Только вот не растут…

      – А пятый признак какой?

      – Воспроизведение себе подобных… Этого моторы, к сожалению, не умеют.

      – А ты любишь технику, – сказала Лена.

      – Я же все-таки инженер…

      – А людей ты не любишь. Даже женщин.

      Я промолчал. Лабиринт рассуждений Кирюшиной оставался для меня тайной за семью печатями.

      – У тебя такая чудесная жена, – добавила она. – И ты, по-моему, этого просто не замечаешь.

      – Послушай, давай не будем… Зачем ты так?

      Тут, на мое счастье, подвернулся Саша. Поскольку шефа не было видно, вдвоем с технологом мы потащили мотор на берег. Если эта штука не закапризничает на лодке, то дикий пляж без домашних животных можно обеспечить запросто.

      Лодка уже оказалась на берегу, возле нее караулила Ира.

      – А где муж? – спросил я.

      – Да вроде вам навстречу пошел…

      Понимая, что хитрый господин Сорокин решил отвертеться от переноски тяжелого мотора, мы вернулись на дачу. Женщины уже собирали вещи и возбужденно щебетали – я даже непроизвольно поморщился.

      – Игорь, – вдруг услышал я голос Лены. – Ты говорил, тут рядом телефон есть? Мой мобильник не работает.

      – Мой тоже. Есть тут телефон, – отозвался входивший в калитку Игорь. – В магазине, за углом… – он ткнул пальцем куда-то себе через плечо. – Только оденься, – добавил Сорокин, оглядывая Лену с ног до головы. – Деревенские не любят, когда в пляжном по улицам ходят.

      Мотор не закапризничал. В облезлую дюралевую лодку загрузилась вся наша компания вместе с остатками выпивки и закуски, я оттолкнулся от берега веслом и через пяток метров, откинул мотор винтом в воду.

      – Ну, великий кормчий… – сказал Сашка.

      С третьего рывка «Вихрь» запустился, и через минуту я дал ход. «Тюмень», конечно, не самая быстроходная лодка на свете, к тому же была загружена до упора, но двинулись мы довольно резво, когда я дал полный газ. Женщины даже поначалу зажали уши руками – эти моторы ревут весьма громко.

      Но на тот остров, что напротив поселка, я высаживать народ не стал. Немного покрутившись, я заметил, что у пологого берега чертовски мелко и вместо песка ил. Кайфа от купания будет ноль. Поэтому я вывел лодку на стрежень и рванул вверх, в сторону, противоположную Новосибирску: если мотор, не приведи господь, конечно, откажет, по течению вернуться будет проще, чем против.

      Однако, долго искать место для высадки нам не пришлось: минут через двадцать показался довольно симпатичный островок