Доктор Данилов в тюремной больнице. Андрей Шляхов

роста. Со стоматологическими материалами и оборудованием в колонии было плохо. Потому зубы лечили по старинке, большей частью просто удаляли, когда с минимальным обезболиванием, иногда и без оного.

      У Баклановой Глухов ходил в фаворитах. Против природы не попрешь, даже при отсутствии своих детей хочется кого-то опекать, наставлять, гладить по голове. От глажения по голове Бакланова воздерживалась, а опекала и наставляла Глухова по полной программе.

      – Сколько нужно, столько и можно! – нахмурилась Бакланова. – Ошибка – когда здоровый зуб вместо больного выдергивают, а когда путают стоматологические карты, это преступная халатность! Врач, допустивший такое, становится невольным пособником в случае побега!

      – Пособником считается тот, кто помог сбежать, – возразил Глухов.

      – И тот, кто помог скрыться! – Бакланова хлопнула по столу короткопалой ладонью. – Допустим, сбежавший зэк сделает пластическую операцию, полностью изменив свою внешность. Как его опознавать? По стоматологической карте! А лейтенант Глухов по безалаберности карты перепутал, Иванова к Сидорову записал, а Сидорова к Иванову!

      Собравшиеся на утреннее совещание (слово «пятиминутка» здесь не употреблялось) в кабинете начальника медчасти заулыбались.

      – Надо всегда думать о последствиях! – еще один хлопок ладонью о стол. – Как только что-то такое случается, берут за жабры всех причастных, и каждому приходится самостоятельно доказывать, что он не верблюд, а белая лебедь! Поэтому с картами, Олег Алексеевич, будь аккуратен, а вы, терапия, – Бакланова обернулась к Данилову и его медсестре, – четко описывайте татуировки, родинки и шрамы.

      – Татуировку можно свести, родинку удалить, а зубы вставить по новой… – пробурчал себе под нос Глухов.

      – Товарищ лейтенант! – Бакланова повысила голос. – Еще одно слово, и будет выговор!

      Глухов сверкнул глазами, но промолчал. У майора Баклановой угрозы не сильно расходились с делом. Пообещала выговор, значит, будет.

      – Все свободны! – объявила Бакланова. – Владимир Александрович, задержитесь.

      Данилов сел на стул, с которого только что поднялся.

      Когда все вышли, Бакланова спросила:

      – Вопросы по приемке этапа есть?

      – Нет, – Данилов не видел в медицинском осмотре прибывших ничего особенного, осмотр – он и в Африке осмотр, и в исправительной колонии.

      – Хорошо, если что, Марина всегда подскажет. Как вы с ней, сработались уже?

      – Да.

      Медсестра Марина делала все, что было положено ей по должностным обязанностям, отвечала на вопросы, изображала улыбку, если Данилов шутил, и все. Сама разговоров не заводила, несмотря на то что свободного времени в обычные, безэтапные, дни было достаточно, в ответ на шутки не шутила и вообще была какая-то снулая, что ли. Данилов даже поинтересовался у Конончука, лучше знакомого с обстановкой, не тяготит ли ее какое-нибудь горе, но в ответ услышал, что вроде бы ничего, если не считать одиночества, но из него вряд ли стоит делать трагедию.

      – Или