Фамильная честь Вустеров. Держим удар, Дживс! Тысяча благодарностей, Дживс! (сборник). Пелам Вудхаус

Стиффи.

      – Привет.

      – Приятный вечер. Вашего пса только что вырвало на ковер.

      Это, конечно, была прелюдия к главной теме, которую я и начал развивать.

      – Вы, наверно, удивились, Стиффи, застав нас здесь?

      – Нет, ничуть. Вы искали блокнот?

      – Ну конечно. Именно блокнот. Хотя, если честно, мы не успели приступить к поискам. Ваш песик был против. – Я все это с юмором представил, обратите внимание. В таких случаях только юмор и спасает. – Он неправильно истолковал наш визит.

      – В самом деле?

      – Да. Я очень затрудню вас, если попрошу пристегнуть к его ошейнику надежный ремень и отвести угрозу, нависшую над демократией во всем мире?

      – Да, очень затрудните.

      – Неужели вы не хотите спасти жизнь двум вашим ближним?

      – Не хочу. Я не хочу спасать жизнь мужчинам. Ненавижу мужчин, всех до одного. Надеюсь, Бартоломью искусает вас до костей.

      Призывами к человечности ее не проймешь, это ясно. Попробуем другой подход.

      – Я не ждал вас так скоро, – сказал я. – Думал, вы пошли в рабочий клуб бренчать на фортепьяно, пока Растяпа Линкер показывает цветные картинки и читает лекцию о Святой земле.

      – Я и пошла.

      – Но вернулись что-то слишком уж рано.

      – Да. Лекцию отменили. Гарольд разбил слайды.

      – Не может быть. – Ну конечно, разве мог он их не переколотить, у него ведь руки не тем концом вставлены. – Как же это случилось?

      Она вяло погладила по голове пса Бартоломью, который подошел к ней, чтобы с ним поиграли.

      – Уронил их.

      – Почему?

      – Он был в шоке, потому что я разорвала нашу помолвку.

      – Что???

      – Что слышали. – Глаза ее заблестели, казалось, она заново переживает эту тяжелую сцену, в голосе зазвучал металл – ну прямо голос тети Агаты, когда она разговаривает со мной. Куда девалась вялая манера, в первый раз я увидел, как эта юная особа полыхает от ярости. – Пришла я к Гарольду в коттедж, мы поговорили о разных разностях, потом я спрашиваю: «Милый, когда ты стащишь каску у Юстаса Оутса?» Вы не поверите, но он посмотрел на меня таким ужасно робким, испуганным взглядом и сказал, что долго боролся со своей совестью, надеясь получить ее согласие, но совесть не сдалась, она и слышать не хочет о краже каски у Юстаса Оутса, поэтому все отменяется. «Ах так? – сказала я и выпрямилась во весь рост. – Значит, отменяется? Ну, тогда и помолвка наша тоже отменяется». Он и уронил все слайды Святой земли, которые держал в обеих руках, а я ушла.

      – Ушли? Неужели?

      – Да, ушла. И считаю, что правильно сделала. Если он будет говорить мне «нет» каждый раз, как я попрошу его о каком-нибудь пустяке, лучше уж узнать об этом заранее. Все сложилось как нельзя лучше, я просто счастлива.

      И, шмыгнув носом, да так громко, будто рядом разорвали кусок полотна, она закрыла лицо руками и разразилась безудержными рыданиями, как принято говорить.

      Конечно, душераздирающее зрелище, и вы не слишком ошибетесь,