Операция «Танненберг». Руслан Мельников

А ты верь ему больше, Дитриху-то! Может, как увидел красоту этакую, так всю мужскую силу и подрастерял наш Дитрих. Может, расхотелось ему сразу.

      – Думай, о чем говоришь? Чтоб Дитриху, да расхотелось!

      – Нет, а все же интересно, что под юбкой-то у ведьмачки.

      – А вот сгорит юбчонка, тогда и посмотрим.

      – Так не разглядеть же будет. Дым, огонь…

      – А ты попроси отца Бенедикта, чтоб он только сзади поджигал. Тогда, небось, хорошо видно будет. Успеем разглядеть.

      Хохот…

      Альфред фон Рейнц объехал костер вокруг, с интересом рассматривая трехгрудую ведьму. Изрек:

      – Н-да, хорош-ш-ша – аж сжигать жалко!

      У Бурцева зародилась надежда, что аутодафе сегодня не состоится. Настроен фон Гейнц благодушно, а значит, мог из прихоти баронской пощадить трехгрудое чудо. Было бы здорово: смотреть, как человека сжигают заживо, Бурцеву совсем не хотелось.

      – Хороша? – возмутился отец Банифаций. – Как вы можете, Ваша милость, говорить так о порождении геены огненной?!

      – А что? Ведьмачка-то эта получше многих других порождений будет. По-моему, так даже самая безобидная из всех, что мы с вами на костер отправили.

      – Безобидная?! – взвился священник, – Вы же знаете, кого оно кормит своим молоком! И вы называете эту тварь безобидной!

      – А вы что скажете, господин комтур? – обратился к Бурцеву барон.

      Бурцев сказать ничего не успел. Аделаида, сидевшая за спиной, опередила:

      – У вас, что же, часто… такое? – ляпнула княжна.

      Фон Гейнц окинул удивленным взглядом странную «служанку», влезшую поперек орденского комтура. Но, видимо, припомнив, что девушка «немного не в себе», снизошел до ответа. По обыкновению – весьма подробного и многословного.

      – Сейчас уже нет, не часто. А вот раньше… Почитай, каждый месяц по несколько костров класть приходилось. И шестипалых жгли, и трехруких, и четырехногих. И двухголовых даже. Но эти обычно уже мертвыми рождались. Так мы их мертвыми и палили. Вместе с матерями. Ясно ведь, от кого нагуляли. От доброго христианина такие дети не рождаются. А уж сколько скотины попорченной сожгли – страшно вспомнить. Телята, свиньи, козы, птица домашняя…

      – Кем? – спросила Аделаида.

      – Что кем?

      – Кем попорченной?

      – Да уж известно кем…

      Нет, барон, определенно был в хорошем настроении, раз соизволил поддержать разговор с простой орденской служанкой. Впрочем, на миловидную тевтонскую сестричку в уродливом балахоне фон Гейнц поглядывал всю дорогу. И, судя по интересу, проявленному по отношению к ведьме, слабый пол интересовал барона ничуть не меньше, чем этого… как его… лысого Дитриха.

      Бурцев нахмурился. Не нравилось ему все это – ученный уже. Был один такой немец, заглядывавшийся на Аделаидку. Плохо оно кончилось.

      А болтливый барон продолжал:

      – Проклятый треугольник здесь у нас под боком, – с какой-то противоестественной гордостью сообщил фон Гейнц. – Не на наших землях – Господь