Infernal. Алексей Вилков

напоминая собравшимся, что клуб скоро закрывается, значит, пора убирать отсюда свои толстые задницы.

      Потной ладонью Белкин протирает не менее мокрый лоб. Секир достаёт из груди платок (откуда – ему самому неизвестно) и прижимает им нос, будто останавливает кровотечение. Похоже, все парни получили порцию удовольствия, и наверняка в зале кто-то реально кончил. Но мне параллельны эти подробности. Я смотрю на серебристые «ролексы» и, к огорчению, понимаю, что идёт четвёртый час ночи или утра. Где грань между ночью и утром, где грань между небом и землёй – мне не ведомо. Подобные философские дискурсы совершенно не волнуют Секира и Белкина. Оба никак не справятся с градом пота. Я подзываю бежавшего мимо официанта, заказываю по тонику, и прошу счёт. Тот понимающе оскаливается и устремляется выполнять заказ.

      Секир шмыгает носом и чихает в платок.

      – Тьфу! За живое взяли старого жеребца. Намечался разговор о важном, а получилась привычная Калигула. Ничего толком не решили, только в который раз денег просрали, а в семь снова вставать! Хоть внеочередной выходной бери или отпуск. Хрень! Групповуха, мать её! Групповуха!

      – Бывает, – с созерцательным видом говорю я, делая вид, что мне абсолютно наплевать на его выжатое, как лимон, душевное состояние. Собственно, так и есть. С чего я должен сочувствовать старому жеребцу, который ещё и льстит себе, и у которого в мобильнике десяток отборных тёлочек. Тьфу! Словно подражая Секиру, сплёвываю внутрь. Это зависть? Возможно. Иногда мне кажется, что я очень завистливый человек. Разве что Белкину завидовать нечего. Все его никчёмные варианты успели разбежаться, кто с клиентами, кто ни с чем, кто по съёмным квартирам.

      – Завтра, то есть уже сегодня, встреча с Моховским, – неожиданно вклинивается Белкин.

      – По поводу? – оттаскивает от красного носа платок Секир.

      – По поводу! Дурень! Намечается корпоратив. Иглесиаса заказали. Кучка взбалмошных нефтетрейдеров. Можно оторвать неплохой куш, и аванс приличный. То ли пять, то ли десять кусков.

      – Это принципиально! – оживаю я. – Так пять или десять?

      – Сколько точно? – подхватывает Секир.

      – Моховской скажет! – разочаровывает Белкин. – Не прогадаем.

      – А Иглесиаса какого?

      – Чего?

      – Младшего или старшего?

      – Энрике, конечно! Старшего даром никому не впаришь.

      – Ладно-ка! – устало говорю я. – Помнишь прошлое Рождество? Загородный закрытый пансионат «Полёт»? Там наша компания организовала для общины старых дев-феминисток выступление Хулио. И ничего – сработал на ура и много не просил. И старушки довольны. Все в доле. Короче, полный Мери Кристмас!

      – Этот пример не катит. С таким же успехом мы могли подкатить двойника – так же бы спел. Договорились бы с Пенкиным, отвалили ему неустойку, так сказать, за маленький подвох. Старым девам всё равно, кого слушать и смотреть. Старые девы и видят плохо, и со слухом у них проблемы. До сих пор я