Проклятое время. Габриэль Гарсия Маркес

Не беспокойтесь, падре, ему ничего не грозит. Входите, вы как раз здесь нужны.

      Приказав полицейским, стоявшим у входа, покинуть пост, он круто повернулся и зашагал прочь. Толпа, до этого державшаяся поодаль, хлынула в дом. Алькальд вошел в бильярдную, где один из полицейских уже ждал его с лейтенантской формой.

      Обыкновенно заведение в этот час еще не открывалось, но сегодня не пробило и семи, а оно уже было полно. Сидя за столиками или облокотившись на стойку, посетители пили кофе. Большинство были в пижамах и шлепанцах.

      Алькальд разделся при всех, вытерся наскоро пижамными штанами и, прислушиваясь к разговорам, стал молча надевать форму. Покидая бильярдную, он уже знал все детали произошедшего.

      – Глядите у меня! – крикнул он с порога. – Будете панику сеять – всех посажу!

      Не отвечая на приветствия, он зашагал по вымощенной булыжником улице. Алькальд чувствовал, что городок взбудоражен. Он был молод, двигался легко, и каждый его шаг выдавал в нем человека, способного заставить себя уважать.

      В семь часов прогудели, отчаливая, баркасы, прибывавшие по реке три раза в неделю за грузом и пассажирами, но сегодня люди не обратили на это никакого внимания. Алькальд прошел по торговому ряду, где сирийцы уже начинали раскладывать на прилавках свои яркие, пестрые товары. Доктор Октавио Хиральдо, врач неопределенного возраста с блестящими, словно лаком покрытыми, кудрями, смотрел из дверей своей приемной, как баркасы уплывают вниз по реке. Он тоже был в пижаме и шлепанцах.

      – Доктор, – сказал алькальд, – оденьтесь, придется пойти сделать вскрытие.

      Врач удивленно посмотрел на него и, показав два ряда прочных белых зубов, отозвался:

      – Значит, теперь будем делать вскрытия? Прогресс.

      Алькальд хотел улыбнуться, но распухший флюс тут же напомнил о себе. Он прижал ко рту руку.

      – Что с вами? – спросил врач.

      – Проклятый зуб.

      Доктор Хиральдо явно был расположен поговорить, но алькальд торопился. У конца набережной он постучался в дверь дома с чистыми бамбуковыми стенами и кровлей из пальмовых листьев, край которой почти касался воды. Ему открыла женщина с зеленовато-бледной кожей, на последнем месяце беременности, босая. Алькальд молча отстранил ее и вошел в маленькую гостиную, где царил полумрак.

      – Судья! – позвал он.

      В проеме внутренней двери появился, шаркая деревянными подметками, судья Аркадио. Кроме хлопчатобумажных штанов, сползавших с живота, на нем ничего не было.

      – Собирайтесь, надо оформить труп, – сказал алькальд.

      Судья Аркадио удивленно присвистнул:

      – С чего это вдруг?

      Алькальд прошел за ним в спальню.

      – Особый случай, – сказал он, открывая окно, чтобы проветрить комнату. – Лучше сделать все как положено.

      Он отер испачканные пылью ладони о выглаженные брюки и без малейшей иронии спросил:

      – Вы знаете, как оформляется вынос трупа?

      – Конечно, – ответил судья.

      Алькальд подошел к окну и оглядел свои руки.

      – Вызовите