Книгоходцы и тайна Механического бога. Милена Завойчинская

нарядная публика, тоже вызывала душевный трепет. Словно на вручение кинопремии приехали. Я хихикнула от невольной ассоциации и покачала головой на вопросительный взгляд Карела.

      Внутри театра тоже все соответствовало: зеркала, цветы, хрустальные люстры, обитые багряным бархатом диванчики и банкетки. И кресла в зале с такими же красными мягкими сиденьями и спинками. Ложи, балконы, партер, огромная сцена с бордовым занавесом.

      Билеты у нас были из недешевых, судя по тому, что мы целиком заняли ложу точно напротив сцены. Аннушка и Арман расположились справа, мы с напарником – слева.

      – Как думаешь, о чем будет опера? – шепнул он мне.

      – Понятия не имею. Либретто ведь у нас нет, а название мне ни о чем не говорит. Вот какой сюжет может быть у оперы с простым и абсолютно ничего не говорящим названием «Оти́ль»?

      Но наконец потух свет, занавес открылся…

      Сказать, что у меня упала челюсть, – это ничего не сказать. Главной солисткой была… механическая дива. Сюжет соответствовал миру: смешению техники и магии. Наша героиня работала в богатом доме горничной, что логично. Кем еще может быть робот? Она была исполнительна, справлялась с уборкой и своими прочими обязанностями хорошо, но мечтала о большем. О чем мечтают все девочки? Правильно, о любви и о самореализации в чем-то эдаком. Так вот Отиль жаждала стать магом и к тому же завести семью. И чье только больное воображение вложило в голову механического существа, не имеющего души, такие мысли? Семья и магия… Бред какой-то.

      А дальше она влюбилась в молодого и красивого хозяина дома, мага, кстати. Сложно все было, но он пообещал ей сделать что-нибудь для того, чтобы она обрела человеческое тело, ведь иначе о семье можно и не мечтать. Любовь у них была исключительно платоническая и, как я поняла, односторонняя. Мужик оказался не извращенцем, что радовало, и механическую девушку он не любил, но относился к ней с теплотой. Потом был запрещенный магический ритуал, который в итоге закончился большим «бумом!» и фейерверком, и Отиль развалилась на запчасти. Ну, то есть артистка не рассыпалась, просто вместо нее красовалась горстка деталей из реквизита, пока певица пела «за кадром». Красавчик маг рвал на себе волосы, только у меня сложилось впечатление – не от того, что он взорвал хорошего, в общем-то, робота, а потому, что расстроился из-за неудачного эксперимента. Ну или это просто я такая циничная, поскольку кое-кто из впечатлительной публики даже всплакнул.

      В общем, ощущение от оперы у меня было неоднозначным. Во время представления я порой ловила себя на том, что мне хочется приложить ладонь к щеке и выпалить: «О мой бог!» Искупал недостатки либретто дивный, чарующий голос механической певицы. Он действительно был невероятен по своей силе, чистоте и красоте. Мне привычна компьютеризированная музыка, так что я отнеслась к этому спокойно, в отличие от Карела, который, похоже, был шокирован.

      – И как тебе? – спросила я друга, когда мы покинули театр.

      Аннушка и Арман медленно шли далеко сзади, а мы вырвались вперед.

      – Ну…