Забытый сад. Кейт Мортон

но откуда тогда появилось восхитительное сокровище? Где она его взяла?

      Так много вопросов, но при этом ей не хватало смелости заговорить. Да и незачем: мать не слушала. Она смотрела на брошку с таким лицом, какого Элиза никогда не видела прежде.

      – Эта брошь мне дорога, – наконец произнесла она. – Очень дорога.

      Мать сунула горшочек в руки дочери, словно больше не в силах была к нему прикасаться.

      Горчичница была покрыта глазурью, гладкая и прохладная на ощупь. Элиза не знала, что и ответить. Брошь, странное лицо матери… все было так неожиданно.

      – Ты знаешь, что это, Элиза?

      – Брошь, мама. Я видела такие на богатых дамах.

      Мать слабо улыбнулась, и Элиза подумала, что, видимо, неверно ответила.

      – Или, может, кулон? Без цепочки?

      – Твоя первая догадка верна, Элиза. Это брошь, особая брошь. – Она сжала руки. – Ты знаешь, что находится за стеклом?

      Элиза взглянула на узор золотисто-рыжих нитей.

      – Гобелен?

      Мать снова улыбнулась:

      – В некотором роде, но он сплетен не из нитей.

      – Но я вижу нити, они перевиты вместе, так что получилась веревочка.

      – Это пряди волос женщин нашей семьи. Моей бабушки, моей прабабушки и так далее. Это фамильная драгоценность, она называется брошью утрат.

      – Потому что ее надевают только по утрам?

      Мать погладила кончик косы Элизы.

      – Потому что она напоминает о тех, кого мы утратили. Тех, кто жил до нас и сделал нас теми, кто мы есть.

      Элиза серьезно кивнула, интуитивно понимая, что ей оказано особое доверие.

      – Брошь очень дорого стоит, Элиза, но я так и не смогла ее продать. Я вновь и вновь становилась жертвой собственной сентиментальности, но это не должно тебя остановить.

      – Мама?

      – Мне нездоровится, дитя. Когда-нибудь ты станешь заботиться о Сэмми и о себе. Возможно, брошь придется продать.

      – Ах, мама, нет…

      – Возможно, придется, и решение принимать тебе. Не позволяй моей сентиментальности мешать тебе, слышишь?

      – Да, мама.

      – Но если придется ее продавать, будь осторожна. Ее нельзя продать официально, записей не должно остаться.

      – Почему?

      Мать посмотрела на нее, и Элиза узнала этот взгляд. Она сама не раз глядела так на Сэмми, когда решала, стоит ли быть предельно откровенной.

      – Потому что моя семья узнает. Они заявят, что ее украли…

      Элиза лишь молча подняла брови. Семья матери, как и ее прошлое, была редкой темой для разговоров.

      – …якобы украли, милая Элиза, потому что она моя. Мать подарила ее мне на шестнадцатый день рождения, брошь много лет принадлежала моей семье.

      – Но если она твоя, мама, почему никому нельзя знать об этом?

      – Узнают, что продали брошь, – узнают и наш адрес, а этого нельзя допустить.

      Она взяла Элизу за руки. Глаза матери были широко раскрыты, а лицо побледнело от усилий.

      – Ты