Ночной молочник. Андрей Курков

такие штучки по телевизору, у людей, обычно охраняющих президента.

      «Он сейчас уйдет», – поняла Ира, и ей просто захотелось плакать. Не потому, что он уйдет, а «плохой» кофе в ее стаканчике еще не допит. Просто он, с этой черной штучкой в ухе, показался ей человеком, достигшим исполнения своей мечты. Спокойный, приятный, самоуверенный…

      – Вы же постоянно гуляете в парке, – улыбнулся Егор.

      Она кивнула, и губы ее приветливо улыбнулись.

      – Я вас найду. Может, и сегодня. С меня теперь хороший кофе!

      – Этот тоже хороший, – негромко сказала она.

      Егор усмехнулся, игриво моргнул двумя глазами и вышел из магазина.

      «Он выше меня почти на голову!» – поняла Ира и удивилась этому открытию.

      – Эй, дай гривну! – прошептал остановившийся перед ней бородатый бомж в облезлом драповом пальто серого цвета и в ботинках без шнурков. – Мне холодно!

      Ира полезла в карман. Достала мелочь, отсчитала гривну и высыпала ее в протянутую руку бомжа.

      – Хорошо! – сказал он ей вместо «спасибо» и, оглянувшись, направился к женщине в дорогой дубленке, только что зашедшей в этот маленький гастрономчик.

      Ирине тоже стало холодно. Она допила кофе и решила вернуться в тепло ее молочной кухни.

      Входная дверь была открыта, и Ирина вошла, но ее тут же оттеснили двое мужчин в одинаковых синих куртках, занесшие внутрь большой металлический бидон. Они пронесли его по коридору и, открыв двойные двери, которыми этот коридор заканчивался, исчезли в другом коридоре, намного более роскошном, в котором на полу лежала ковровая дорожка, а на стенах висели картины. Что было изображено на этих картинах, Ира не успела рассмотреть. Двойные двери сомкнулись синхронно. Любопытство заморозило взгляд Ирины на этих дверях. Она-то думала, что там просто какой-то кабинет или, может, актовый зал, как в школе.

      – Ирочка, на плите еще каша осталась, – ласково произнесла нянечка Вера. – Раздевайся, проходи!

      Ира кивнула, не сводя глаз с двойных деревянных дверей.

      – А что там, за теми дверьми? – спросила она уже на кухоньке, оглядываясь на нянечку Веру, наливавшую ей в миску овсянку.

      – Туда клиенты и клиентки приходят с центрального входа. Врач-консультант в кабинете принимает. Прежний врач-консультант китайцем был, а нынешний, говорят, из Москвы приехал, – прошептала пожилая нянечка. – Мы тут – кухонные. Нам туда нельзя. Сразу выгонят!

      Ира с пониманием кивнула. А как только стала кашу овсяную есть, так тепло и уютно ей снова стало, что все вопросы, и заданные, и не заданные, улетучились куда-то. Да и слух у нее тут же словно опрокинулся, как граненый стакан. Внутренним стал. И услышала она, как во рту овсянка прожевывается, как молоко в груди прибывает, как сердце громко и уверенно стучит.

      11

      Киев. Улица Рейтарская. Квартира номер 10

      А зима продолжала быть мягкой и ненавязчивой. Снежок то выпадет, то растает из-за какого-то непонятного теплого дыхания ветра и тут же снова замерзнет, превратившись в гололед. И тогда уже ступаешь по неровному тротуару осторожно, и ждешь нового