Перед закатом Земли (Мир-оранжерея). Брайан Олдисс

в Небесах висела половина туманного серебристого шара, далекого и прохладного, но видимого даже при ярком солнечном свете.

      Неподвижная и неизменная, доля Луны всегда и на все времена оставался висеть в своей половине небосвода.

      С прошествием неисчислимых веков сила притяжения Луны постепенно замедлила осевое вращение родительской планеты, остановив ее совершенно, в результате чего понятие смены дня и ночи исчезло, день и ночь стали неизменными, причем тому и другому оказались отданными на откуп по половине планеты. В то же самое время ответный тормозящий эффект оказал свое влияние и на собственный полет Луны. Отдалившись от Земли, отказавшись от своей роли восходящего и заходящего спутника, Луна навсегда застыла в точке тройственного равновесия, обратившись в самостоятельную планету и замерев в одной из вершин гигантского космического треугольника, две другие вершины которого занимали Земля и Солнце. Сегодня, в этот полдень вечности, Луна и Земля, застыли друг против друга, глядя одна на другую все время одним и тем же ликом. Так им предстоит провисеть еще не одну малую вечность, до тех пор, пока песок времени не иссякнет вовсе и Солнце не остынет навсегда.

      После того как два противоположных мира наконец замерли, меж ними протянулись множественные нити странников, связав одну и другую планету. С некоторых пор странники, эти растительные астронавты, огромные и совершенно бесчувственные, могли легко перелетать с одной планетарной поверхности на другую, соединенных теперь безучастной и безразличной ко всему сетью паутинных нитей.

      Так, с неожиданной легкостью, старушка Земля оказалась пойманной в липкие сети паутины.

      Глава третья

      Возвращение обратно к племени было мало чем примечательно. Лили-Йо и Фло продвигались не торопясь, спокойно, видя перед собой привычные заросли срединных слоев зелени гигантского древа. Предчувствуя то неизбежное, что теперь должно было случиться, а именно неотвратимый раздел племени, Лили-Йо не торопила, как обычно, свою спутницу.

      Она не могла выразить изводящие ее мысли. В этой зеленой бесконечности места для мыслей было отведено мало и еще меньше места оставалось для слов.

      – Скоро мы поднимемся к Вершинам, как душа Клат, – сказала она Фло, спускающейся вслед за ней.

      – Таков Путь, – отозвалась Фло, и Лили-Йо знала, что в ответ она никогда не услышит ничего иного. Ибо и сама она не знала других, более точных слов; человеческое восприятие и проницательность в эти дни не блистали остротой. Таков был Путь.

      Их возвращение было отмечено негромкими криками приветствия от членов племени. Усталая Лили-Йо ответствовала так же коротко и тихо и сразу же удалилась в свое жилище-орех. Вскоре в отверстии входа появились Джури и Ивин, они принесли ей еду, при этом сами не только не посмели войти в хижину, но даже не просунули туда рук, ибо таково было табу. Насытившись, Лили-Йо поспала и, проснувшись, выбралась наружу на ветвь племени и призвала собраться остальных.

      –