Год Оракула. Чарльз Соул

начала она, – и стою сейчас на Юнион-сквер, где проходит нью-йоркская демонстрация, посвященная Оракулу. Такие демонстрации проходят сегодня во всех крупных городах мира; их цель – выманить загадочного пророка на свет, заставить раскрыть свою личность. Я говорю с Джоном Бьянко, который согласился поделиться своими мыслями о том, что здесь происходит. Джон, – продолжала она, оборачиваясь к нему, – вы здесь целый день?

      – С самого начала.

      – Вы живете в Нью-Йорке?

      – Да.

      – Что вас привело сюда сегодня?

      – То же, что и почти всех этих людей, наверное. Я хотел посмотреть, что случится.

      – Вы думаете, демонстрации выведут Оракула из тени?

      – Сомневаюсь, – сказал Джон.

      – Правда? Вы очень уверенно говорите. Почему бы ему не выйти?

      – Я думаю, что раз он скрывается от общественности, у него есть на то серьезные причины. В смысле, наверняка же он знает, что целый мир хочет выяснить, кто он такой. И что, он раскроет себя только потому, что все эти люди его просят?

      Ли кивнула и улыбнулась. Этот человек ей нравился. У него была вполне разумная точка зрения.

      – Многие из собравшихся здесь считают, что Оракул обязан поделиться своими дарами с миром более непосредственно, чем он это делает, – сказала она. – Стать доступным, помочь человечеству избежать катастроф, которые могут его подстерегать. Как вы к этому относитесь?

      – Я считаю, что это его дело. Я думаю, что мы не видим картину целиком, не знаем точно, что происходит с этим человеком, так что когда люди ему вменяют какие-то обязанности, это попросту глупо и раздражает.

      – Раздражает? Интересный выбор выражения. Почему вас раздражает отношение людей к Оракулу?

      – Я просто считаю, что людям следует оставить его в покое. Пусть живет как хочет.

      – И все-таки вы сюда пришли.

      Джон Бьянко коротко и резко засмеялся.

      – Как видите.

      У них за спиной, откуда-то из гущи толпы, поднялись крики – достаточно громкие, чтобы заглушить динамики на южном краю парка. Ли и Джон Бьянко развернулись туда посмотреть, но издалека ничего нельзя было различить.

      Эдди схватил ее за руку.

      – Пошли. Уезжаем, – сказал он.

      – Чего вдруг? – спросила Ли. – Что случилось?

      Он кивком показал на конную полицию на краю толпы. Все полисмены разговаривали по рациям и некоторые конные начали продвигаться внутрь, расчищая дорогу.

      – Они видят лучше нас, и наверняка у них есть наблюдатели на крышах. Что-то там происходит, и нам в этот замес попадать не надо.

      Шум из середины толпы, где что-то происходило, становился громче, и стали слышны вопли. Мобильная антенна телефургона, ближайшая к центру возмущения, качалась расширяющимися взмахами – видимо, фургон, скрытый толпой, пытался пробиться вперед или назад. На глазах у Ли антенна медленно рухнула в толпу, как срубленное дерево.

      Ли посмотрела на Джона Бьянко и на его друга. Они наблюдали за разрастающимся хаосом как завороженные. Потом индиец повернулся и схватил Бьянко за плечо, пытаясь увести прочь.

      – Нет… нет, – услышала она тихие