Кортик фон Шираха. Рубен Маркарьян

случаях картонную коробочку, зная, что эклер будет уничтожен немедленно. Она улыбалась.

      Отто принял из рук Барбары вожделенное пирожное, с достоинством поблагодарил и отошел в сторону, где стояли два круглых столика для таких же сладкоежек. Эклер растворился в мгновение. Отто не хотел, чтобы кто-то увидел его за этим занятием. Сладкое пирожное – слабость. Будущий офицер СС должен быть воздержан от таких способов ее проявления.

      Вытер губы салфеткой и снова с надеждой взглянул на шторку. Теперь уже сомнений не было, шторка качнулась и с подносом сладких проявлений слабости появилась она. Оттилия грациозно поставила поднос с обратной стороны прилавка и принялась пополнять истощенное за утро его содержимое. Она была в клетчатом платье и белом фартуке, на котором красовались пара свежих пятнышек ягод и шоколада.

      – Добрый день! – дежурно приветливо, как и любому другому посетителю, сказала Оттилия.

      – Добрый день, фроляйн Оттилия! – придав голосу офицерскую солидность, ответил Отто.

      Из-за нее, но в большей степени из-за снова выскакивающего из груди сердца, он не услышал дежурных ноток в словах Оттилии. Ее голос звучал слаще, чем все эти пирожные на прилавке.

      Фрау Шмук посмотрела на детей, улыбнулась и сказала:

      – Оттилия, я отлучусь на пять минут. Побудь с покупателями.

      Она удалилась. Отто минуту стоял молча, хотя понимал, что такой возможности поговорить с Оттилией наедине может скоро и не представиться. Наконец, решился, откашлялся.

      – Меня зовут Отто Шульц.

      – Я знаю, – улыбнулась Оттилия, продолжая раскладывать пирожные.

      – Да… Я уже говорил, видимо, – Отто опять на минуту замолчал.

      – Вы всегда в этой форме? – спросила вдруг Оттилия.

      Отто не ожидал вопроса, растерялся.

      Оттилия заметила это и, улыбнувшись, добавила:

      – Вы всегда такой официальный? Хотя форма вам идет…

      Отто пришел в себя, расправил плечи и отчеканил:

      – Фроляйн, мы в «Гитлерюгенде» всегда готовы вас защитить. А потому всегда в форме и всегда на страже.

      – От кого защитить? И кого это – нас? – спросила Оттилия, продолжая улыбаться и раскладывать пирожные.

      – Нас, то есть вас – гражданских. Мирное население. От врагов! – убежденно ответил Отто.

      – А враги – кто? – добродушно спросила Оттилия.

      Отто почувствовал, что начинает злиться. Что за вопрос? Оттилия не знает, кто враги немецкого народа? Как такое может быть?

      – Наши враги – евреи. И коммунисты!

      – Ну и как вы будете нас защищать? – Оттилия посмотрела ему в глаза очень серьезно.

      – Вот я, например, тут… У нас задание. Мы сейчас должны помочь вам… Чтобы евреи и коммунисты не спровоцировали. Они хотят сорвать Олимпиаду! – Отто тщательно подбирал слова из утренней речи штаммфюрера.

      – И как вы собираетесь помочь? – спросила Оттилия, продолжая смотреть прямо в глаза.

      – Мы… Я вот… Тут мой пост. Чтоб не спровоцировали и не сделали фотографию.

      – Отто,