Безумный Макс. Полковник Империи. Михаил Ланцов

не фатально.

      Но вот наконец цель достигнута. Замаскированный наблюдательный пункт на нейтральной полосе. Тоже по ночам делали. Одиночный окоп, прикрытый сверху корягой. В ней – подъёмные средства наблюдения. Они поднимались таким образом, чтобы оказаться в тени просторного дупла. Угол обзора не очень хороший, но он сориентирован таким образом, чтобы смотреть под углом к фронту, захватывая большой участок. Ну и защищая приборы наблюдения от фронтального обстрела из стрелкового оружия.

      Достав из кожаного рюкзака телефонный аппарат, Пётр установил его на приготовленную для него площадку. Несколько раз крутанул ручку и произнёс в трубку:

      – «Пингвин», «Пингвин», я «Карась». Приём.

      – Слышу тебя, «Карась»…

      И работа пошла. Один за другим артиллерийские корректировщики выходили на заранее подготовленные позиции. С ними устанавливалась телефонная связь, что через коммутационные узлы пробрасывалась в артиллерийские бункеры в ближайшем тылу. А там, в свою очередь, сведения их собирали, агрегировали и обрабатывали, через нанесение на карту различных сведений и отметок.

      Бам! Бам! Бух!

      Заработали артиллерийские системы. Не сплошной чередой затяжной канонады. Нет. Работали осторожно. Можно сказать, деликатно –

      только по выявленным целям. Постоянно держа руку на пульсе через корректировщиков. Так наступление и началось. Совершенно нестандартно, никому не понятно… неформально, походя больше на мелкий тревожащий обстрел. В обед. ОБЕД! Что не лезло ни в какие ворота! Как так вообще можно было поступить? Безумие! Все цивилизованные люди начинают наступление с утра. А этот дикарь Меншиков взял – и в обед затеял вопреки всякому здравому смыслу и освященным веками военным традициям. Впрочем, странности на этом не заканчивались. Отнюдь. Они только начинались.

      Как в те годы было принято наступать? Правильно. Сосредотачивая на нужном участке фронта как можно больше орудий и долгое время перепахивая ими поля. С недельки две-три. Чтобы супостат мог подтянуть резервы. А как иначе? Кокаин, на котором крепко и уверенно сидела бо2льшая часть генералитета всех сторон-участниц Первой мировой, давал не только удивительную бодрость духа и заряд энергии, но и полную потерю критичности восприятия того бреда, что человек творил или думал. Довольно специфичный энергетик. Но его употребляли массово и безудержно все, кому хватало на него денег. Его даже прописывали с конца XIX века как средство от опиумной наркомании и алкоголизма. Впрочем, эти средства «расширения сознания» тоже никуда не девались, активно вплетаясь в удивительный мир безосновательно оптимистичных кокаиновых «торчков».

      Так вот. Долго-долго стреляли, спуская за это время чудовищные деньги в сортир. А потом, ранним утром, отправляли вперёд массы пехоты. Чтобы та с радостными криками бежала на пулемёты. Волна за волной. В надежде, что у защищающейся стороны либо патроны кончатся, либо пулемёты сломаются. Потому что иначе этот бред объяснить никак не выходит. Десятками тысяч человек иной раз