Так держать, Дживс! (сборник). Пелам Вудхаус

тетю, – что она залилась смехом. А старый Дэнби, который в обычное время похож на помесь римского императора с рассерженным Наполеоном Бонапартом, вел себя совершенно как мальчишка.

      – Джо!

      – Джули!

      – Милый, милый старина Джо! Вот уж не думала, что снова встречусь с тобой!

      – Откуда ты взялась, Джули?

      Мне было непонятно, что все это значит, и я ввернул реплику, чтобы не оставаться в стороне:

      – Мистер Дэнби, моя тетя Джулия хотела бы переговорить с вами.

      – Я тебя сразу узнала, Джо!

      – Я не видел тебя двадцать пять лет, детка, но ты ничуть не изменилась.

      – Господи, Джо! Я ведь уже старуха.

      – Как ты здесь очутилась? Надо думать, – старик Дэнби слегка помрачнел, – ты приехала с мужем?

      – Моего мужа давно уже нет в живых, Джо.

      Старик Дэнби покачал головой.

      – Напрасно ты вышла замуж за человека не нашей профессии, Джули. Я ничего дурного не хочу сказать про покойного… не помню его фамилию, никогда не мог запомнить… но такая артистка, как ты, нет, не следовало тебе за него выходить. Мне в жизни не забыть, в какой восторг ты всех приводила, когда пела «Тар ар арам пампам, парарарам там-там, эй-хо!»

      – А как ты играл в этой сценке, Джо! Помнишь, как ты падал на спину и скатывался по ступеням? Я всегда говорила, что, как ты, из наших никто больше не умеет падать на спину.

      – Теперь-то и я не мог бы так.

      – А помнишь, Джо, какой у нас был успех, когда мы выступали в «Кентербери»? Ты только подумай, в «Кентербери» теперь демонстрируют кинофильмы да Великий Могол еще ангажирует французские ревю!

      – Я рад, что ничего этого не вижу.

      – Джо, объясни мне, почему ты уехал из Англии?

      – Как тебе сказать? Надоело… Захотелось перемен. Да нет, я скажу тебе правду, детка. Мне нужна была ты, Джули. Ты ушла от нас и вышла замуж за этого своего обожателя, не помню фамилии, и это меня совершенно сломило.

      Тетя Джулия смотрела на него во все глаза. Она вообще из тех женщин, которые, что называется, хорошо сохранились. Сразу видно, что двадцать пять лет назад она была заглядение как хороша. Она и теперь почти, можно сказать, красавица. Большие карие глаза, пышные седые волосы и цвет лица – как у семнадцатилетней девушки.

      – Джо, ты что, хочешь мне сказать, что ты сам был ко мне неравнодушен?

      – Ну конечно, я был к тебе неравнодушен. Иначе почему бы я всегда ставил тебя в центр на авансцене, когда мы играли «Чайный переполох»? Почему держался в глубине сцены, пока ты пела «Парарарам там-там»? Помнишь, как я купил тебе пакет сдобных булочек по пути в Бристоль?

      – Да, но…

      – А как в Портсмуте я принес тебе бутерброд с ветчиной?

      – Джо!

      – А в Бирмингаме – тминный пряник? Что это все должно было означать, по-твоему? Ясно, что я любил тебя. Я постепенно набирался смелости, чтобы признаться тебе в любви, а ты вдруг взяла и вышла за того типа с тростью. Потому я и дочери моей не разрешил выйти за этого парнишку Уилсона, если он не