Автобиография. Вместе с Нуреевым. Рудольф Нуреев

Галину Уланову, но она больна, и я должен заменить ее: “Какая там ссылка, Руди? Это особая честь!” – сказал он.

      Пришлось поехать.

      В поезде я оказался вместе с цирком. Была поздняя осень, мы проехали пять тысяч километров на автобусе через всю Германию. Сначала были в Восточном Берлине, потом в тридцати маленьких восточногерманских городках, где я танцевал в кафе и полуразрушенных театриках. Турне оказалось сплошным кошмаром. Я все время чувствовал себя озябшим и усталым, а ноги мои были в ужасающем состоянии. Однажды ночью нам пришлось восемь часов просидеть в ледяном автобусе, дожидаясь пока его починят. Иногда мы приезжали на место в шесть часов вечера и уже через полчаса должны были танцевать в кафе перед безразличной, полупьяной публикой. Весь этот ужасный месяц меня не оставляло глухое бешенство. Единственным светлым пятном оказалось то, что я потратил мало денег, поэтому смог купить прекрасное фортепиано».

      Постичь волшебство игры на фортепиано – мечта Рудольфа, зародившаяся еще в детстве вместе с мечтой о танце, с тех пор как он начал слушать радио. В свое время и она показалась его отцу легкомысленной: «Я очень хотел научиться играть на фортепиано. Когда я сказал об этом отцу, он ответил: “Но, Руди, это же неинтересно. Да и научиться играть очень трудно. Куда полезнее уметь играть на аккордеоне или на губной гармошке. С аккордеоном ты всегда будешь желанным гостем на любой вечеринке – его всюду можно взять с собой. А пианино… его не потащишь на спине. Да и не всем оно нравится”.

      Это правда, фортепиано не всем нравится, но я обожал его тогда, обожаю и сейчас. Жаль, не удалось убедить отца, что музыку не стоит ограничивать теми инструментами, которые можно носить на спине».

      Но вот еще одна мечта сбылась! Купленное в ГДР пианино взяла на хранение в свою квартиру всегда любившая и поддерживавшая брата во всех начинаниях сестра Рудольфа Роза. Здесь оно и дожидалось своего хозяина.

      Много позже в «Автобиографии» Нуреев писал: «Я так люблю музыку, что могу часами просиживать за фортепиано, наигрывая простые мелодии любимых композиторов, и никогда при этом не устаю. Если под рукой нет инструментов и пластинок (хотя сегодня я просто не могу обходиться без них и всегда таскаю с собой портативный транзисторный проигрыватель, чтобы можно было послушать музыку в любой момент), я способен извлечь удовольствие просто из чтения клавира. Должен признаться, что так называемая трудная музыка мне особенно нравится, и я буквально упиваюсь Моцартом, Прокофьевым, Шопеном. Их гармонии проникают прямо в душу. Они заставляют меня забыть все, что я не хочу помнить, а такую потребность я испытываю частенько – стереть из памяти лица, события. Из всех композиторов, с творчеством которых я знаком, предпочитаю Скрябина. В моей личной иерархии мастеров, он стоит рядом с Федором Михайловичем Достоевским и Винсентом Ван-Гогом. И все это, благодаря объединяющим их благородству и неистовству. Это мои самые любимые художники».

      Кого могло волновать то, как мучительны для талантливого, полного