Священная. Синтия Хэнд

не сесть, – продолжает он с той же полуулыбкой.

      Сердце вновь начинает колотиться. Меня больше не интересует Кристиан, но, похоже, сердце не получило этого сообщения. Черт. Черт. Черт.

      «Некоторые вещи меняются. А некоторые остаются прежними», – думаю я.

      Конечно же, все замечают мои волосы. Вот только я надеялась, что это вызовет лишь несколько перешептываний да косых взглядов, а через пару дней все об этом позабудут. Но в начале первого урока французского учитель заставляет меня снять шляпу, и через мгновение следует реакция, похожая на ядерный взрыв.

      – Такая милая, такая хорошенькая, – выпаливает мисс Колберт и отводит глаза, чтобы сдержаться и не погладить меня по голове.

      А я выдаю заранее придуманную вместе с мамой историю о том, что этим летом она нашла невероятного колориста в Калифорнии и заплатила астрономическую сумму, чтобы он превратил меня из рыжего страшилища в сказочную блондинку. И делаю это на французском, старательно изображая, что владею им лишь на школьном уровне, а не как ангел, в совершенстве знающий все языки. И это самая «забавная» часть утра. Уже в девять мне хочется все бросить и сбежать домой. Но я все же уговариваю себя отправиться на урок математики, где после звонка все повторяется снова. И со всех сторон вновь и вновь мне говорят: «Твои волосы, твои волосы. Они такие красивые». И конечно же все повторяется на третьем уроке, которым у меня стоит ИЗО. Только теперь мне кажется, что все принялись рисовать меня и мои удивительные волосы.

      Но хуже всего на четвертом уроке политологии. Потому что в кабинете оказывается Кристиан.

      – Еще раз привет, – говорит он, пока я стою в дверях и таращусь на него.

      Наверное, мне не следовало удивляться. В Старшей школе Джексон-Хоул учится от силы человек шестьсот, так что вероятность оказаться в одном с ним классе очень велика. Такер тоже должен быть здесь, насколько я помню.

      Кстати, а где его носит все утро? Если задуматься, то и Венди нигде не видно.

      – Ты будешь заходить? – спрашивает Кристиан.

      Я сажусь рядом с ним и принимаюсь рыться в сумке в поисках тетради и ручки. А затем делаю глубокий вдох и медленный выдох, после чего поворачиваю голову из стороны в сторону, пытаясь хоть немного расслабить напряженные мышцы шеи.

      – Неудачный день? – интересуется он.

      – Ты даже не представляешь, насколько.

      В этот момент в комнату влетает Такер.

      – Я искала тебя все утро, – говорю я, когда он садится за соседний стол. – Ты только что приехал в школу?

      – Да. Проблемы с машиной, – объясняет Такер. – У нас есть старый пикап, который мы используем для работы на ранчо, и он не хотел заводиться утром. Если уж ты считала, что мой пикап был хламом, то даже боюсь представить, что ты подумаешь об этой машине.

      – Я никогда не считала «Блюбелл» хламом, – возражаю я.

      Он улыбается, а затем прочищает горло.

      – Кстати, ты заметила, что в этом году мы ходим на один урок и мне даже не пришлось для этого никого подкупать?

      – Ты ради этого дал кому-то