TEENариум. Антология невероятных историй. Дмитрий Казаков

что тут у вас, старая Москва? – спросил прохожий в длинном черном пальто, с тонким портфелем в руке.

      – Да, – ответил художник, плотный и бородатый, немного похожий на Деда Мороза.

      – Но она давно мертва.

      – Пока она есть в моей памяти и на картинах, она жива. – Художник сердито нахмурился. – Думаете иначе?

      Обладатель черного пальто и портфеля не стал спорить, лишь надменно усмехнулся и затопал дальше.

      Мишка прошел мимо выкрашенного в синий цвет троллейбуса, переделанного под кафе. Крохотный домишко с вывеской «Елки-палки» показался отчего-то настолько несимпатичным, что захотелось перейти на другую сторону улицы.

      Промелькнул и пропал за высоким забором силуэт часовни, окутанной синим огнем.

      Мишка обогнул скрипача, игравшего что-то печальное, обошел толпу, собравшуюся вокруг уличного фокусника – он доставал из рукавов голубей, выпускал в темное небо, и те летели через снегопад, недовольно хлопая крыльями.

      Остался за спиной еще один художник, а потом слева встал мрачный серый дом, похожий на башню средневекового замка.

      Мишка не особенно удивился, когда, задрав голову, обнаружил, что наверху, на уровне четвертого этажа в нишах стоят два самых настоящих воина в доспехах, с мечами и щитами. Несмотря на снег, разглядел даже гербы – у одного три черные колючие звезды на белом поле, у второго алая голова хищной птицы на золоте.

      Его обладатель неожиданно поднял руку в перчатке и помахал.

      Мишка зажмурился, потряс головой, но помогло это мало – когда открыл глаза, второй рыцарь швырнул вниз снежок, не попал, правда, но промахнулся совсем немного, и досадливо покачал шлемом.

      Мишка снова вспомнил, что вообще-то он бродит тут с определенной целью, и заспешил дальше.

      На Арбате было много всего – туристов, магазинов, ресторанов, художников и музыкантов. Но вот ни единой вывески с надписью «гостиница» или «отель» Мишка не видел… может быть, «Арбатская» расположена вовсе не здесь?

      Мало ли что называется одинаково?

      Но нет, не может быть, он же прошел еще не всю улицу и вообще мог зазеваться и пропустить. Надо будет вернуться, смотреть внимательно, по порядку каждый дом, а затем уже и беспокоиться.

      Но, пройдя мимо памятника невысокому лысому человеку с усами, Мишка опять про все забыл.

      За монументом чуть ли не во всю ширину переулка расположился помост, обитый черной тканью, и лишь белый задник давал понять, что это самодельная сцена. Подсвеченные разноцветными фонариками, чьи лучи били откуда-то снизу, по ней грациозно перемещались люди в черных обтягивающих костюмах и в скрывающих лица белых гладких масках.

      Ни прорезей для глаз, ни дырок для дыхания – вообще ничего.

      Это не было танцем, еще меньше походило на обычную пьесу – никаких реплик, музыки, только резкие, ломаные, но при этом изящные движения, сменяющиеся полной неподвижностью.

      И что странно, на чудное представление почти никто не глядел – только старушка с крохотной