Держава том 2. Валерий Аркадьевич Кормилицын

я ожидает сюрприз…».

      В доме Бутенёвых его уже ждали, и к удивлению Акима, кроме таинственно улыбающейся Натали, отмечать чинопроизводство Дубасов пригласил ротного командира подполковника Кускова и его пассию, сестру бравого капитана Бутенёва.

      Дмитрий Николаевич и Зинаида Александровна сердечно поприветствовали подпоручика и сообщили, что до поздних часов, под свою ответственность, отпросили у родителей Натали.

      Когда вчетвером вышли из подъезда, рядом с транспортом, привёзшим Акима, стояли ещё одни сани с извозчиком на облучке.

      «Всё предусмотрено и, видимо, заранее оговорено», – поудивлялся в душе Рубанов.

      – Ну, это же надо, – тихо сказал на ухо Натали, на секунду коснувшись губами её щеки сквозь вуалетку, – ни точильщика ножей у подъезда, ни бабы со швабрами… Кто же следующий? – пошутил он.

      И не успела ещё честная компания расположиться в санях, как по тротуару прошёл одетый в брезентовый, испачканный сажей костюм, трубочист.

      – Во! – указал на него пальцем Аким. – Трубочист! – чему-то обрадовался он, а Натали даже захлопала в ладоши.

      – Это к счастью! – разглядывала плотную фигуру в высокой, похожей на феску, шапочке, с лесенкой на плече.

      К лесенке была привязана метёлка с шарами, а за широким поясом виднелся грязнющий черпачок для выгребания сажи.

      Сани тронулись, обогнав безучастного к ним трубочиста, а Натали для чего-то, дружелюбно помахала ему рукой, получив в ответ ослепительную, на фоне чумазого лица, улыбку.

      У цирка Акима на самом деле ждал сюрприз, от которого, на некоторое время, он потерял дар речи, а лицо стало, как красно солнышко.

      Рядом с широкими санями, запряжёнными дымчатой масти лошадьми, их ожидали два офицера с дамами.

      Но офицеры-то ещё ладно, Дубасов с Зерендорфом, а дамы – водоплавающие гимназистки. На этот раз, правда, видимо для разнообразия, одетые в шубки и меховые шапочки, вуальки на которых были подняты.

      Они ничуть не покраснели, а раскованно протянули руки для поцелуя.

      Пока Дубасов с Зерендорфом по очереди лобызали руки Натали и её тёте, немного пришедший в себя Аким спросил у блондинистой Полины, какими судьбами они оказались здесь.

      – Вы думаете, – шёпотом ответила та, – мы живём в Дудергофском озере? Ошибаетесь, мы петербурженки, к тому же – взрослые дамы, закончившие в прошлом году гимназию. Наталья с Зинаидой Александровной, по просьбе господ офицеров, с превеликим трудом отпросили нас у родителей на сегодняшний вечер, до поздних часов, покататься на санях.

      «А мне ничего не сказала, – удивился Аким, – что за тайны мадридского двора?» – пошёл поздравлять его благородие подпоручика Дубасова.

      – А я Зерендорфа с Варей познакомил, – отчего-то покраснел Дубасов. – Аким Максимович, будьте так любезны, и забудьте, что вы видели на озере, – просительно произнёс он.

      – То есть, «щука» кричать нельзя, – подколол приятеля Аким, на что тот молча показал ему здоровенный кулак. – Понял, – согласился с весьма веским доводом и полез занимать оставленное ему место в расписанных цветами и петушками в русском стиле, санях.

      Место его было крайнее, у высокой спинки, с перекинутым богатым ковром.

      Рядом сидела Натали, бок о бок с ней водоплавающая Полина, а ближе к монументальному бородатому детине-возчику в синем кафтане и четырёхугольной меховой шапке с павлиньими перьями, взгромоздился подпоручик Дубасов.

      Напротив, на покрытой ковром скамейке, расположились подполковник, Зерендорф и их дамы.

      – Трогаемся, господа?! – утвердительно и в то же время с вопросом, прогудел извозчик.

      Не получив ответа от весёлой компании, чмокнул губами и слегка дёрнул три пары вожжей.

      – Вот она, птица-тройка, – завизжала Натали.

      Ясное дело, её голос потонул в визге «водоплавающих». Те вопили самозабвенно и с восторгом.

      Но их заглушил вопль Зерендорфа: «Красо-о-ота-а!», после которого кони понесли, а в санях повисла изумлённая тишина.

      – Дамы думают, что лишь они умеют визжать, – развеселил компанию Рубанов.

      Жизнерадостно звенели бубенцы, оптимистично скрипел снег, весело свистел ветер в ушах, и ужасно приятно пахло морозом, молодостью и любовью.

      Сани, между тем, уже неслись по пригороду, мимо детей в огромных валенках и шарфах, завязанных на спине, с упоением лепивших снеговика.

      Путавшаяся под их ногами беленькая, мелкая собачонка, то ли чтоб согреться, то ли из желания напугать непрошенных гостей, помчалась за санями, поднатужилась, догнала и испустила такой душераздирающий вопль, что заткнула если не за пояс, то за ошейник, даже Зерендорфа.

      Вся без исключения компания с уважением воззрилась на бледную немощь с прекрасно поставленным оперным голосом.

      Но вот и тяжело дышащая собачонка осталась позади. Промелькнул красный кирпичный дом с прозрачными сосульками, свисающими с покрытой снегом крыши… И вокруг раскинулась