Дорога на Аннапурну. Марина Москвина

Будды

      – Наверное, в этом Непале большое количество прохиндеев, – гуляя, доброжелательно говорил Лёня, придерживая на животе кошелек. Он шел и налево-направо категорически отказывался от всевозможных непальских услуг – например, сфотографироваться с факиром, который собирался повесить ему на шею кобру.

      Потом он отверг призывы уличного брадобрея. Тот мимикой и жестом дал нам понять, что негоже такому парню, как Лёня Тишков, расхаживать по Непалу с клокастой рыжей бородой.

      О том, чтобы кто-нибудь из желающих предсказал нам судьбу, как всегда, не было и речи, хотя предлагали различные способы: тибетские ламы – по трещинам на бараньей лопатке, какие-то совсем уж черные колдуны – по птичьим перьям, шкуре леопарда, помету буйвола, белым бобам и огню.

      Зато непальские народные целители заманивали Лёню, учуяв в нем врача нашей с ним экспедиции, оставшейся вообще без всяких лекарств, на серьезные медицинские препараты, вроде скелетов лягушек и летучих мышей, баночек с тигровым жиром, мускусом и желчью медведя, черных магических камней, толченого жемчуга…

      Ох, маме бы они моей понравились, Люсе, противнице традиционной медицины. Она как-то простудилась, пошла в поликлинику и четыре с половиной часа просидела в очереди к районному терапевту.

      Мы – ей:

      – Как? Люся??? Ты – ветеран Отечественной войны, тебе – девятый десяток! Почему ты не рванула без очереди?

      Она отвечает:

      – Ну, там такие женщины сидели больные, хмурые, они были бы недовольны, что я – самая веселая и хорошенькая из них – прошла вперед!

      Доктор ее прослушал, обнаружил у нее воспаление легких и выписал антибиотики. Но Люся отказалась их принимать – из-за возможности побочных явлений: в аннотации было написано, что ей будут сниться кошмары.

      – А если ты не будешь лечиться, – воскликнула я в отчаянии, – они будут сниться мне!

      Каждый день я, Лёня, Серега звонили ей и умоляли:

      – Люся! Пей, пей лекарства, на кого ж ты нас хочешь покинуть?

      На что она отвечала с досадой:

      – О, боже, какой ужас, я даже не могу сказать, что я одинокая, никому не нужная старушка!!!

      Лёня Тишков – тот, наоборот, неистовый аллопат, пропащий человек для народных целителей, особенно непальских.

      Ну, а на чем знахари Катманду окончательно потеряли его как покупателя, еще не обретя, так это на оздоровительных бумажных полосках с молитвами, обращенными к таинственной богине Гухешвари.

      Какой-то кругляшок печеный женщина ему совала в рот – Лёня стиснул зубы и не взял из гигиенических соображений. Мне не дал выпить сока, тут же выжатого из сахарного тростника – собственноручно – стариком в пестрой феске с кисточкой.

      – Они вообще моют руки под проточною водою? – спрашивал себя Лёня и не находил ответа.

      Это был день, когда мы собрались взойти на Обезьянью гору. Там, на горе, за рекой Вишнумати две тысячи лет высится над городом древняя буддийская ступа Своямбхунатх, что означает самовозникшая.