Искупление. Олег Рой

Тем более что чем старше становилась Раиса, тем моложе были мужчины, которые ей нравились. Для своих ровесников она могла еще представлять какой-то интерес – «по старой памяти», как шутил Миша Шаповалов, ныне уже покойный. А вот для тридцатилетних и тем более двадцатипятилетних красавчиков – увы. Это прагматичное, жадное до жизненных благ, но крайне ленивое поколение привлекали в Раисе только ее деньги и статус. Конечно, признавать это было чертовски обидно, но альтернатив никто не предлагал. А как говорится, не можешь изменить ситуацию – измени свое отношение к ней. Рая научилась проще смотреть на вещи и зажила себе припеваючи… До тех пор, пока не встретила Ильдара.

      Этот темноволосый юноша с капризным чувственным ртом, невероятно яркими синими глазами, нежной, как у девушки, кожей и великолепным гибким телом, один вид которого сводил Раю с ума, стал ее последней и самой сильной любовью. А может быть, и первой. Может быть, все, что случилось в ее жизни до него, было лишь пустяком, репетицией перед единственным в жизни настоящим чувством, которое хоть и поздно, но все-таки пришло к ней. Во всяком случае, именно так думала Раиса, лежа на широкой мягкой кровати в своей роскошной спальне, отдыхая после тяжелого дня и поджидая Ильдара. Раньше она всегда волновалась по вечерам, ей казалось, что вот-вот настанет тот день, когда ее возлюбленный больше не придет. Так было с Ником, так было с тем артистом… Неужели так случится и с Ильдаром? Нет, она просто не переживет этого!

      Но сегодня Раиса была абсолютно спокойна. Она знала, более того, была уверена – после того, что она сделала для своего любовника, он теперь никуда от нее не денется. Уж об этом-то она позаботится.

      Рая победно улыбнулась и потянулась за мобильным телефоном.

      Глава пятая

      За семь дней до Нового года

      Те несколько мгновений, которые отделяли сон от пробуждения, показались Стасу истинным блаженством, поскольку сознание его уже проснулось, а боль – еще нет. Но, увы, этот период оказался слишком кратким, а дальше плечо вновь напомнило о себе. Неловко повернувшись, Стас дернулся, застонал и открыл глаза.

      Оказалось, что уже давно рассвело. Сквозь грязные стекла единственного уцелевшего в комнате окна глядело безрадостное зимнее утро – типичное хмурое утро загазованного и перенаселенного мегаполиса. О, если бы Стас мог поговорить с тем особняком, в который волею случая забросила его судьба! Вот кто порассказал бы ему о том, какие утра бывали раньше в Первопрестольной – свежие, ясные, румяные… Какое чистое было небо, какое яркое солнце, какие дивные зори вставали над Москвой-рекой! На какие шедевры они вдохновляли великих поэтов, художников, композиторов! Нынче уж все не то… Теперь двести пятьдесят дней в году, независимо от сезона, по утрам над столицей только тусклая серая хмарь. Да и поэты с художниками, что греха таить, сильно пообмельчали… Но вступить в подобную беседу с домом Стасу, конечно, и в голову не могло прийти. Да, признаться, и не до того