Неукротимый шторм. Юлия Диппель

отступал все дальше.

      – Все в свое время, полукровка.

      Внезапно раздался громкий хлопок. Лампочка, висящая под крышей, лопнула и погасла в дожде из искр. Студию затопили тени. В то же время погас и интенсивный запах пламени и пожара.

      Немидес сбежал.

      Я растерянно смотрела в темноту.

      Он сбежал – как трус.

      Или как очень умный человек, который осознал, что я готова к худшему.

      Потому что ничего другого мне не оставалось.

      Ничего, кроме тишины, которая так меня пугала.

      Тишины, в которой меня преследовали крики моих воспоминаний. Тишины, в которой незнание было таким же невыносимым, как и знание. Тишины, которой я избегала, потому что в конце ее меня поджидала реальность. Ею была жизнь без Люциана.

      Никакие тренировки, никакая месть, никакая охота не могли мне его вернуть. И эта правда кромсала мою душу.

      – Я люблю тебя, малышка. Навсегда.

      Я тебе обещаю.

      Я упала на колени и выкрикнула свою боль в ночь.

      «Я тоже люблю тебя, Люциан».

      Но он меня покинул.

      Мне стоило больших усилий снова взять под контроль свои эмоции. Мои стены дали всего одну трещину, но тем не менее она оказала такой разрушительный эффект. Теперь я боялась идти домой, где меня ждала тишина. Или Лиззи. Или любопытство Бела.

      Поэтому я осталась в «Levante». Не у барной стойки, где толпился народ и все освещалось лампами, висящими внутри бутылок. Нет, я подыскала себе столик в самом темном углу. Здесь было много круглых ниш с мягкими скамейками. Тоненький язычок пламени от маленькой тепловой свечки отражался в моем пустом стакане. В припадке мазохизма я заказала себе джин-тоник и истязала себя каждым глотком.

      – Лучший джин-тоник, который ты когда-либо пробовал, – это твой собственный? – обескураженно спросила я Люциана.

      Подмигнув, он толкнул стакан по барной стойке в мою сторону и поднял свой:

      – За ответы, которые мы, надеюсь, скоро получим.

      Да уж…

      За каждым ответом, который мы получали, возникал новый вопрос. А на последний вопрос ответа, вероятно, не поступит никогда, как сегодня выяснилось.

      Посетители смеялись, флиртовали и ссорились. Я отключила эти звуки, насколько это позволял мой усовершенствованный слух. Где-то там в толпе затерялась Фиона, обрадованная, что ей больше не надо было ждать меня на неудобной лестнице.

      – Можно присесть? – задало вопрос темное очертание мужчины. А я-то уже начала спрашивать себя, когда он со мной заговорит и заговорит ли вообще, или он пришел сюда лишь затем, чтобы наблюдать за мной. Дымный запах Тристана – костер морозной зимней ночью – я учуяла более чем полчаса назад.

      Я кивнула головой. А как это уже могло навредить?

      Круглая скамейка подалась под его весом. Ко мне он придвигаться не стал, а сел на приличном расстоянии. Его пальцы отобрали у меня пустой стакан и заменили его полным стаканом колы. Дальше он молча отпил