Выгодный риск. Антон Чиж

же посмел? – с дрожью спросил Кирьяков.

      И тут Ферапонтова выложила обстоятельства возмутительного случая.

      Надумала она оформить страховку, все-таки возраст уже такой, что того гляди помрешь. И отправилась в страховое общество. Пришла с документом, как полагается. А клерк посмотрел на нее и говорит: «Не можем с вами договор оформить, по бумагам вы уже умерли». Ферапонтова, конечно, возмутилась, как это ее раньше времени в покойники записали. Но не помогло, стоят на своем: умерла, и все тут. Она, конечно, пошла с жалобой к главному управляющему. Да только один ответ: по документам умерла, значит, второй раз с вами не можем страховку заключить. Идите, если есть охота, в другое страховое общество. Тут Ферапонтовой стало так обидно, что она пошла в свой полицейский участок жаловаться. Да пристав, капитан Носков, не пожелал разбираться. Отправил в сыск. Дескать, умерла так умерла…

      Выслушав, Кирьяков уверился в одном: пожилая дама если и сумасшедшая, то очень хитрая. Так складно врет. И вроде трезвая как стеклышко.

      – В каком страховом обществе вас записали в мертвецы? – спросил он.

      – В «Стабильности», в каком же еще…

      Как раз недавно Кирьяков заинтересовался страхованием собственной бесценной жизни: вносишь страховые платежи, а через пять лет получаешь приличную сумму с процентами. Если, конечно, доживешь. А помрешь – так выгодоприобретатель разбогатеет.

      Кирьяков тщательно изучил рекламные предложения страховых обществ, каких в Москве было в избытке. Тут тебе на выбор: и гигант «Россия», и «Якорь», и «Урбенк», и «Эквитебль», и Северное страховое общество, и «Помощь», и «Отечество», и «Нью-Йорк», и даже «Саламандра». Хотя в «Огненной ящерице» страховали только от огня. Предложения были схожие, выбрать трудно. В итоге Кирьяков так и не решился: представил, как умрет, а денежки его достанутся кому придется, и желание отпало. Кстати, рекламу «Стабильности» тоже изучал. Даже склонялся остановить выбор на них: предложение было чуть выгоднее прочих. Хотя общество не самое крупное. И вот, извольте, новость: живого человека трупом назвали, а денежки старухи наверняка прикарманили.

      Разбираться сил у Кирьякова не имелось. Но и отделаться от вдовы не было возможности. Положив чистые листы, подтолкнув чернильницу с пером, он просил ее изложить обстоятельства подробно. А там видно будет…

      Ферапонтова принялась водить пером по бумаге.

      От скрипа Кирьяков морщился, будто мозги кололо иголками. Но терпеливо снес до последней запятой и подписи, которую вдова выводила особо тщательно. Он обещал дать знать, как только проведет розыск. И пообещал бы что угодно, лишь бы старая ведьма наконец оставила его в покое. Вдова пригрозила заглянуть, если через три дня не будет известий. Отсрочка Кирьякова устраивала, он от души пожелал ей всего доброго. То есть сдохнуть поскорее, чтобы не мучить больного человека живым мертвецом.

      – Экое дельце-то занятное, – сказал Лелюхин, когда шаги беззащитной вдовы стихли. – Живой труп явился собственной персоной… Пушкину бы приглянулось.

      Кирьяков