Три ступени вверх. Олег Рой

крестит, а ты ему супчику горяченького да рубашечку чистенькую… Да к черту лысому такое счастье!

* * *

      – Анька, ты, что ль? Явилась, наконец!

      Мия заглянула в большую комнату. Отчим – здоровенный и, невзирая на болезненную худобу, грузный, точнее, обрюзглый – сидел, безвольно развалясь на своем диване. Складное инвалидное кресло стояло за шкафом возле лоджии – на случай «выхода». По квартире он кое-как, с помощью, передвигался. С одного боку подставляла плечо мать, с другого – Мия. Витек дома давно уже не жил, предпочитал съемные квартиры, фыркая: вы и так тут друг у друга на головах сидите.

      Отчим с минуту сверлил стоящую в дверях Мию мутноватым, словно расфокусированным, но тем не менее злобным взглядом.

      – А, это ты! Явилась, дармоедка! За пивом давай сбегай, хоть какая-то от тебя польза будет!

      Никакого пива ему, конечно, не покупали. Но он все равно требовал, скандалил:

      – Давай бегом, одна нога здесь, другая там. Ну? Слышала, что сказал? Мать, шалава, шляется где-то, так хоть ты пошевелись!

      Мать «шлялась» по бесконечным пациентам (слово «клиент» она не любила), старательно зарабатывая нелегкую медсестринскую «копеечку»: там капельницу поставить, тут уколы сделать или массаж лечебный. Денег – на отчима в первую очередь – требовалось немало.

      Мия привычно пропустила отчимовы вопли мимо ушей. Логикой до него было не достучаться, разумных аргументов он слушать не желал, только больше ярился, а если молчать, сам заткнется, как устанет.

      Раньше он уставал быстро, минут за пять, а теперь «пороху» хватало все на дольше и дольше. Натренировался, что ли? Или от скуки так спасается? И с каждой неделей становилось все хуже. Ясно, что нестарого еще мужика собственная беспомощность должна бесить. Но за эти годы мог бы уже и привыкнуть. Сам-то ведь никаких усилий не прикладывал! Когда вся правая сторона после инсульта «отключилась», ему внятно объясняли: массаж, гимнастика, восстановительные процедуры – и вполне оптимистический прогноз. Он же, милостиво принимая мамину заботу (массаж, процедуры, накормить вкусненьким), сам ничего делать даже и не пытался. Только орал на всех. На маму – за то, что, задержавшись у пациента, запоздала на пять минут с массажем или, наоборот, слишком усердно его делала: «Отвали, все равно никакого толку!» На Мию – за то, что «задницей крутит» и вообще «дармоедка». На Витька – за что попало, пока тот, потеряв терпение, не съехал на съемную квартиру. Впрочем, Витьково отдельное житье стало еще одним поводом для придирок: «Сбежал, чтоб девок без помех водить! Лучше бы матери эти деньги отдавал!» Зарабатывал Витек своим автослесарством неплохо и матери «подбрасывал». Хотя и не слишком регулярно. Мия давно поняла, что отчиму плевать на гипотетическую Витькову помощь, которая могла быть и побольше, дело в мерзком отчимовом характере. Ему позарез нужно было «опустить всех ниже плинтуса», у него от этого даже настроение ненадолго улучшалось. Приступы агрессивности сменялись периодами слезливого уныния, которые