Чудовища были добры ко мне. Генри Лайон Олди

к холодному стеклу, пытаясь увидеть, что творится в той стороне, откуда надвигался шум. Стекло запотело от дыхания, мальчику пришлось протереть его ладонью.

      – А-а-а-а!

      Истошный, отчаянный, полный ужаса и смертной муки вопль на миг перекрыл глухой гомон толпы; наотмашь ударил по ушам.

      Оборвался.

      4

      В королевских покоях царило лето.

      Чувствуя, как на лбу выступает частый бисер пота, а подмышки становятся липкими, король Фернандес с трудом дотащился до кресла. Бархат и дуб со скрипом приняли августейшую задницу. «Натопили, – вполголоса ворчал король. – Добро пожаловать в печь…» Внизу, почти неслышимый здесь, бушевал пир. Собаки дрались за кости, жонглеры ловили булавы, а благородные рыцари, пьяные до остервенения, считались обидами. Затем они мирились, щипали грудастых служанок – и снова принимались ссориться. Кое-кто даже потащился во двор, на снежок, чтобы всласть помахать мечом, да упал на полпути и заснул в опилках.

      – Зря я столько выпил, – вслух сказал король. – Ноги не ходят…

      Ноги и впрямь сделались ватными. Встать из кресла – подвиг. Позвать камердинера? Пусть разденет и уложит спать? Ну его в ад, решил король. Здесь посплю. Едва он сел, охнув с облегчением – ступни исчезли, и щиколотки, и голени до колен. Фернандес хихикнул. Встать – и поплыть к дверям по воздуху, как привидение.

      То-то смеху будет…

      За окном еле слышно дышала зима. Звук был низкий, дребезжащий; временами он круто поднимался вверх, чтобы спустя мгновение упасть обратно. Королю даже показалось, что в покоях вместе с ним находится Амброз, личный маг его величества. Амброз, когда молчал, вечно держал во рту какую-то стальную загогулину и дергал пальцем язычок. Загогулина ныла, раздражая присутствующих. Фернандес все хотел запретить магу его дурачество, да откладывал на потом. Иди знай, зачем чародею вечное нытье! Запретишь, он и уйдет со двора…

      – Ваше величество?

      В дверях стоял принц Ринальдо. Стройный, высокий, в роскошном камзоле. Утеха дам и гроза мужей. Славный малыш, подумал король. Я сделал Терезе роскошное дитя. Жаль, Тереза не дожила…

      – Отец? – затворив за собой дверь, принц улыбнулся. – С вами все в порядке?

      Король посмотрел на сына – и все понял.

      «Рановато, – подумал он. – А впрочем… Что, лучше, когда это случается поздно? Когда у тебя выпали все зубы? Когда брюхо принимает лишь овсяную кашицу, жидкую, как душа советника? Мальчик вырос, стал совсем большой…»

      – Как? – спросил Фернандес.

      Принц Ринальдо раскланялся, будто лицедей в балагане.

      – На пиру? – настаивал Фернандес. – Я ел то же, что и все. Мой виночерпий отпивал из моего кубка. Маринованные сливы? Их подали только мне…

      Улыбка принца стала шире.

      – Кто? – уточнил король.

      – Шут, – признался Ринальдо. – Ваш милый дружок Попрыгун. Помните, он изображал вашу собаку. Грызся с псами за объедки. Вы как раз изволили кушать свиной окорок, ваше