Коралловый браслет. Анна Малышева

«другое место», которое она так решительно упомянула, никакого конкретного адреса не имело. Она просто вдруг поняла, что предпочла бы, чтобы с нею разговаривали иначе. Анна Петровна всегда держалась с Машей как с несмышленой девочкой, какой та действительно могла показаться, когда явилась в этот магазин впервые, несколько лет назад, робко предлагая своих кукол.

      – Смотри, чтобы не обманули, – наставительно заметила товаровед, вынимая из ящика стола пухлый бумажник чудовищных размеров.

      Маше он был очень хорошо знаком, именно оттуда по большей части появлялись деньги, которыми она поддерживала семейный бюджет. Отсчитав несколько купюр, женщина протянула их Маше:

      – За остальным приходи в конце месяца, надеюсь, дела наладятся. Сейчас что-то совсем как на кладбище. Праздники далеко, туристы как передохли все. Если что-то интересное придумаешь, приноси, покажи… А что у тебя все-таки случилось?

      – По мне видно? – Остановившись в дверях, девушка безуспешно дергала заевшую «молнию» на кармане куртки, куда спрятала деньги.

      Анна Петровна, нахмурившись, вышла из-за стола и приблизилась к гостье. Пытливо заглянув ей в лицо, она покачала головой:

      – Слепой не заметит…

      – У меня новая жизнь начинается, – неожиданно призналась Маша. – Так что я сегодня не в себе, и вы тоже на меня не обижайтесь.

      Женщина проводила ее до выхода из магазина, из чего можно было сделать вывод, что она вовсе не сердится, а сгорает от любопытства. Маша, однако, ничего ей не рассказала и похвалила себя за выдержку, закрыв тяжелую стеклянную дверь. Анна Петровна не знала о болезни Машиной матери, и девушка решила, что рассказывать о смерти и похоронах подавно не стоит.

      «Получится, будто снисхождения какого-то прошу… Если б я еще кукол ей не продавала… Ладно, характер проявила, огрызнулась, и куда теперь деваться с этой барышней?!»

      По опыту она знала, что найти новый источник сбыта не так-то легко, даже в огромном городе, где можно продать что угодно кому угодно, тем более такой товар, как авторская кукла. О ВВЦ она упомянула потому, что несколько раз ей удалось отдать туда товар на реализацию, но воспоминания были малоприятные. Из трех кукол продалась только одна, а остальные две потерялись при переезде магазина в другой павильон. Ущерба Маше так никто и не возместил, взамен этого она получила заявление, что пропало еще немало дорогого товара, и приглашение сотрудничать дальше. Разумеется, она предпочла держаться тихой, надежной гавани, то есть магазина Анны Петровны, от которого нельзя было ждать больших оборотов, но который давал стабильный ежемесячный доход.

      «Что правда, то правда, сейчас, в начале октября, для кукол не сезон. Это к Новому году, к Дню святого Валентина, спасибо ему, к Восьмому марта начнется ажиотаж. А до тех пор хоть не работай!» Трудность сбыта заключалась еще в том, что авторские куклы были сравнительно дороги, в отличие от миллионов китайских красавиц, заполнивших крупные магазины. Их могли покупать разве что коллекционеры, а их круг